Лю Юй - Секреты китайской медитации.

Сегодня большинство из вас, прибывших сюда на чаньскую неделю, является добродетельными мирянами (упасаками). Вам нужно должным образом обуздать свой ум и избавиться от всякого рабства. Сейчас я расскажу вам еще одну гун-ань, чтобы вы могли следовать примеру, приведенному в ней. Если я не расскажу ее, то, боюсь, вы не станете обладателями Сокровища и вернетесь домой с пустыми руками, а я буду виновен в том, что не оправдал вашего доверия. Пожалуйста, слушайте внимательно:

Во времена династии Тан, жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем Дао-сюань. Родом он был из города Хэн Ян, что в провинции Хунань. Он был поначалу ученым конфуцианцем, и с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину.

В начале правления Чжэнь-юаня (785-804), он услышал о школе Учителя Ши-тоу и пришел к нему за наставлениями. (Когда он увидел Учителя), он спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" {89} 89 Попросту говоря, вопрос означает: Кто тот человек, который больше к вещам не привязан, то есть не привязан к феноменальному? Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот Пан-юню. Посетитель мгновенно понял значение этого жеста {90} 90 В жесте Ши-тоу, Пан-юнь узрел то, что протянуло руку, чтобы закрыть ему рот. Он пробудился до постижения внутренней природы, которая была невидимой и проявила себя посредством своей функции. .

Однажды, Ши-тоу спросил Пан-юня: "Поскольку ты видел этого старика, [то есть мэнь], что после этого ты каждый день делаешь?" Пан-юнь ответил: "Если ты меня спрашиваешь, что я делаю, то я не знаю как открыть рот (чтобы сказать об этом)". Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:

Особого нет ничего в делах моих повседневных. Я просто в гармонии с этим {91} 91 После просветления человек продолжает заниматься своими повседневными делами, единственное отличие заключается в том, что ум больше не разграничивает, а приходит в гармонию со всем окружающим. живу, Нигде не принимая и не отвергая ничего, И ничего не утверждая и не отрицая. Почему говорят, что цвет пурпурный и красный различны? {92} 92 Теперь ум свободен от всех концепций двойственности.

Нет ни одной частицы пыли на голубой горе {93} 93 Голубая гора является символом неизменного и свободного от пыли, или загрязнения. В имеющемся тексте встречаются опечатки, так что я следовал древней версии истории об упасаке Пан-юне. . Но разве то не чудо, не волшебства ли сила, Что я ведро с водою несу, и собираю хворост? {94} 94 Носить воду и собирать хворост – это функции того, что обладает сверхъестественными силами и совершает чудеса. Другими словами, внутренняя природа, которая нематериальна и невидима, может быть постигнута только посредством ее функций, которые больше не являются дискриминирующими. Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: "Ты присоединишься к сангхе (общине) или останешься упасакой (мирянином)?" Пан-юнь ответил: "Я поступлю так, как мне вздумается", и не стал брить голову. {95} 95 Он не присоединился к общине (сангхё).

Потом, Пан-юнь пошел к Учителю Ма-цзы и спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" Ма-цзы ответил: "Я тебе скажу, если ты выпьешь всю воду в Западной Реке". {96} 96 Тот, кто больше не привязан к мирским вещам, есть просветленная внутренняя природа, не поддающаяся описанию – Ма-цзы ответил так потому, что, когда человек достигает просветления, его тело или субстанция пронизывают все и содержит все, включая Западную Реку, которая сравнивается с частицей пыли в безграничной вселенной. Он знает все и не требует какого-либо описания себя. В этом тексте были допущены опечатки. Услышав это, Пан-юнь мгновенно пробудился до понимания этой глубокой доктрины. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил Ма-цзы).

После полного осознания своей изначальной природы, этот упасака оставил все мирские занятия, выбросил в реку Сянь все свое состояние, состоявшее из 10000 стопок золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь изготовлением бамбуковых изделий.

Однажды, болтая со своей женой о доктрине не-рожден-ного, этот упасака сказал: "Трудно! Трудно! Трудно! Это походит на распаковку и распределение десяти грузов кунжу-товых семян на вершине дерева. {97} 97 Доктрина Патриархов была очень глубокой, и обучение было таким же трудным, как распаковка и распределение семян кунжута на вершине дерева, невозможная вещь для непросветленного человека. "

Его жена воскликнула: "Легко! Легко! Легко! Сто травяных былинок, как указывал Учитель. {98} 98 Чтобы отбросить концепцию трудности, жена сказала, что доктрина проста в объяснении, так как даже капли росы на траве использовались выдающимися Учителями для прямого указания на то, что видело эти капли росы. Это было легко только просветленным людям. "

Услышав их диалог, их дочь Лин-чжао сказала, смеясь:

"Послушайте, старички! Как вы можете говорить такое?" Упасака спросил дочь: "Ну, а ты что скажешь?" Она ответила: "Это не трудно! Это не легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда утомишься, ложишься спать" {99} 99 Если говорится, что доктрину трудно понять, никто не станет пытаться ее изучать. Если говорится, что ее легко понять, люди сочтут ее легкой и никогда не постигнут истину. Поэтому дочь приняла середину, сказав, что это – ни легко, ни трудно. Ее идея заключалась в том, что тот, кто свободен от разграничения, кто ест, когда голоден, и спит, когда устал, как раз и есть тот человек, которого имели в виду выдающиеся Учителя. Таким образом, доктрина не трудна для просветленного человека и нелегка для непросветленного. В этом случае отбрасываются две крайности, которым нет места в абсолюте.

Пан-юнь хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал: "У моего сына не будет жены, а у моей дочери не будет мужа. Мы все останемся вместе и будем говорить на языке не-рожден-ного. С тех пор он начал выражаться красноречиво и убедительно, и им везде восхищались.

Когда этот упасака покидал Учителя Ё-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до входной двери (монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: "Хороший снег! Снежинки не падают куда попало". Один чаньский монах, по имени Цюань, спросил его: "Куда они падают?" Упасака ударил Цюаня по лицу, и тот сказал: "Нельзя вести себя так небрежно". Упасака ответил: "Ну какой ты чаньский монах! Бог мертвых тебя не пропустит". Цюань спросил: "Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?" Упасака шлепнул его еще раз и сказал: "Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой. {100} 100 Все чаньские Учителя испытывали чувство сострадания по отношению к непросветленным людям и никогда не упускали возможности помочь им достичь просветления. Ё-шань послал десять чаньских монахов проводить выдающегося посетителя к главной двери монастыря для того, чтобы они могли кое-чему у него научиться. Этот упасака из жалости сказал: "Хороший снег! Снежинки не падают куда попало!" с целью испытать способность монахов. Он круто надавил на них с тем, чтобы они осознали свой сокровенный ум и достигли совершенства Будды. Однако оказалось, что монахи пребывали в неведении и не поняли того, что, если ум сотворил снег, то снег не может падать вне ума. Если бы они только могли узреть то, что ударило непросветленного монаха по лицу, они бы постигли свою внутреннюю природу. Серьезный монах в таком случае сосредоточил бы все свое внимание на неразумном поведении посетителя и, по крайней мере, достиг бы какого-то прогресса в своей практике.