Альберто Виллолдо - Город Солнца

Самые дальние желобы символизируют противоположные начала — мужское и женское, разделение единого источника на два. Антонио совершает радо, приношение в виде кукурузы, коки и небольшого количества рisсо, затем входит в узкий бассейн у основания источника, набирает воду в ладони, касается ими лба, горла, сердца, живота, и пьет воду из каждого желоба. Я следую его примеру, и ледяная вода заставляет меня вздрогнуть. Мы наполняем фляги и начинаем медленный подъем на гору.

Остров Солнца представляет собой необычное образование из скал и хрупкого грунта — не красного грунта Силлустани, а песчаного с розовым оттенком, похожего на розовое золото. Тут и там видны отдельные скальные выходы гранита и вулканических пород, свидетелей извержений. Земля усыпана обломками камней с идеальными полукруглыми углублениями, как будто там находились пузыри — ископаемый воздух…

И чем выше мы поднимаемся, тем больше встречается разбросанных и втоптанных в землю маленьких керамических черепков, остатков доколумбовых гончарных чаш, урн и фигурок. Я наклоняюсь, чтобы подобрать и рассмотреть некоторые кусочки. Одни очень старые, другие новые. Антонио объясняет, что коренные жители со всех уголков континента совершают паломничество на Остров. На протяжении 5000 лет они приплывают для возложения радоs на месте рождения Детей Солнца. — Возвращение на место рождения своего народа есть завершение круга, — говорит он. — Это лучшее место для совершения аyni в Западном полушарии.

Я замечаю, что такое паломничество невозможно для жителей Запада, чья легенда о происхождении начинается с изгнания из Рая. Существует ли лучший способ возглавить людей, чем скрыть место их первородства, держать Божественное на расстоянии вытянутой руки и призывать следовать за собой?

— Но, — сказал Антонио, — христианские традиции служили для объединения культуры в течение 2000 лет.

Действительно, высокомерие вашего народа принесло много страданий и разрушений. Тяжелее всего понять лицемерие веры, нарушение заповедей во имя бога.

Подъем идет круто, а Солнце припекает все сильнее. Мы постепенно сбрасываем одежду, и я впервые обращаю внимание на возраст Антонио. Он идет медленно и методично, тщательно выбирает путь в обход скалистых неровностей, осторожно поднимается по крутым слоистым скальным образованиям, выступающим из твердого грунта.

В полдень мы поднимаемся на вершину острова. Последние два часа Антонио молчит и не произносит ни слова. Затем он указывает на скальное образование на расстоянии пятисот ярдов, и его лицо кажется мне расстроенным.

— Наша цель, — говорит он. — Мы останавливаемся и оглядываемся по сторонам. Справа остров снижается к травянистой равнине с небольшой фермой; там живет несколько семей аймара, которые обрабатывают землю, — выращивают quiпоа, kiwiсhа, картофель, фасоль и прекрасную кукурузу. У них есть ламы, которые дают им шерсть, удобрения, мясо; даже их жилы используются для плетения веревок. На небольшом расстоянии от берега — два островка: один лесистый, сосны равномерно покрывают его плоскую вершину, а другой совершенно бесплодный. В пяти или шести милях на востоке виден остров, похожий на гигантский валун, плывущий по поверхности озера. Налево простираются террасы — широкие неровные ступени с аккуратными рядами зеленых растений. Там же находится небольшая бухта; я вижу только часть ее: песчаный пляж, уходящая под воду каменная дамба…

Я прикинул, что мы поднялись на пять тысяч футов. Мы начали восхождение от уровня озера, следовательно, сейчас мы на высоте около 13000 футов. Воздух великолепен и в нем ощущается… огонь — вот оно, особое качество внушающей суеверный страх атмосферы этого места — то, что мерцает в воздухе и отражается от воды. Солнце. Его можно пощупать руками, кажется воздух насыщен огнем. Я пытаюсь описать это Антонио, но он уже удаляется от меня, направляясь к намеченному им ранее месту. Я следую за ним. Он движется медленно, и когда мы спускаемся по пологому склону по направлению к холмику высотой футов двадцать, я задерживаюсь, чтобы не догнать его.

Неожиданно я оказываюсь в одиночестве. Я понимаю, Антонио пошел дальше, зная, что я последую за ним. Я иду один, и голая белая вершина Иллимани, доминирующая на горизонте справа, служит мне ориентиром, так как я ничего больше здесь не знаю.

— Идемте со мной в Эдем, — сказал он. — Я хочу совершить это путешествие вместе с вами, хотя должен бы отправиться один.

Я вспомнил эти его слова, когда увидел Антонио впереди; его пончо, вместе с завернутой в него теsа, висело через плечо, белая рубашка пропиталась потом и пылью; этот почти девяностолетний старик одолел небольшой гребень и скрылся за Спустя несколько минут я стоял около него. Но не с ним.

Место рождения Детей Солнца представляет собой ровную бесплодную, усыпанную камнями площадку в центре острова. С первого взгляда нет ничего особенного в этом наисвятейшем месте обеих Америк — никаких следов деятельности человека. Я взглянул на Антонио и увидел, что он пристально смотрит на образование, которое я издалека лишь мельком окинул взглядом.

Вблизи оно оказывается удивительной монолитной стеной из вулканической породы; стена покрыта глубокими впадинами и пустотами, образованными еще в расплавленном состоянии, и имеет форму полукруга. Я взобрался на нее и взглянул вниз. Ее задняя сторона плавно спускается вдоль берега острова; похоже, что волна лавы выплеснулась на него и, достигнув вершины, образовала гребень, а затем, отступая, закристаллизовалась.

Я оборачиваюсь и смотрю на Антонио. Он стоит лицом на запад, спиной ко мне; и я вижу еще одну достопримечательность этого места. Это каменный стол.

В тридцати ярдах от священной скалы на четырех гранитных блоках, погруженных в землю, лежит гранитная плита. Ее толщина равна двум футам, и она имеет неправильную форму, зато идеально гладкая. Еще четыре каменных блока лежат возле стола — они, очевидно, обозначают четыре направления; да, так и есть, притом с высокой точностью.

Час дня. Я спускаюсь со скалы и подхожу к каменному столу. Антонио смотрит на Солнце.

Его голос слышен словно издалека:

— Давайте встретимся здесь после захода Солнца. — Какое-то время он покачивает головой, затем цитирует популярное изречение теоретической физики: — Если долго путешествовать (он говорит, ни к кому в частности не обращаясь), то в конце концов возвращаешься туда, откуда начал свой путь.

Второе утро на Острове Солнца. Один на берегу в нескольких сотнях футов ниже места благородной драмы, происходившей прошлой ночью.

Солнце только что взошло с другой стороны острова. Через несколько минут оно достигнет каменного стола и озарит мое любимое место — песчаную бухту в западной части острова. Небо загорается, по нему плывут несколько оранжевых предрассветных облаков.