Альберто Виллолдо - Город Солнца

«Мы можем думать, мой друг. Мы можем сновидеть с открытыми глазами. Мы можем путешествовать по вселенной, свободные от времени и пространства, от необходимости понимать».

«Мы можем держать целую вселенную в нашем сознании».

«Наше воображение — вот то, чему мы должны позволить развиваться; дать ему свободу, вскармливать и выращивать его, потому что из всех созданий, которые являются Детьми Солнца и Земли, мы — те, кто может сновидеть и, благодаря воображению, держать вселенную в своем сознании. И мысль может обретать форму. Есть мысли, которые дают форму матери, как магнит создает порядок из кучки опилок на бумаге. Вселенная — это Божественная мысль, принявшая форму».

«Мы можем вообразить бесконечность, и мы можем держать вселенную в нашем сознании, и священное время — это то время, когда мы можем дать форму нашим мыслям».

«Тайна, которую мы храним даже от самих себя, заключается в том, что мы становимся богами».

И затем он коснулся моего плеча, и я открыл глаза и увидел его, встревоженного; он стоял в потоках солнечного света.

— И это начинается с детей, — сказал он.

Теперь, полтора года спустя, я принес сюда, в пески, память об этом. Шнуровка моих ботинок была забита песком, но она была уже не новой…

А затем я взобрался на дюну и увидел то место, куда меня все время тянуло. Это было такое прекрасное место, что я засмеялся, и смех слетел с губ, как теплый ветер. Если бы я мог следить глазами за звуком моего смеха, я увидел бы, как его чудная форма несется, прыгает по песку и скрывается далеко в дюнах.

Передо мной, среди пустыни, открылась огромная воронка с плоским дном, покрытым песчаной коркой, сухой, потрескавшейся, с прожилками соли; со всех сторон она была окружена высокими дюнами. Арена. Я подумал: агепа, по-испански песок. Песчаная арена, круг для представлений, как в театре. Я сбежал вниз по склону, песок струился впереди меня в виде V-образных волн, ботинки оставляли углубления на поверхности дюны. Потрескавшаяся от жары корка ломалась и хрустела под ногами, когда я пересекал круг. Шестьдесят шагов, почти двести футов в диаметре. Я обошел круг по периметру и тщательно отметил четыре направления. Со дна этой чаши в любом направлении можно было увидеть только песок. Мое уединение было полным.

Я направился к центру окружности, к оси большого волшебного круга, который я начертил среди пустыни, и я сидел там длительное время.

Я думаю, что Антонио был прав. Это то место, где вырастают боги. Экстраполируем нашу эволюцию. Начертим кривую роста человеческого осознания и человеческого потенциала, проведем ее дальше, мимо настоящего, дальше того места, где она делает скачок вверх, за край чертежа… Она будет возрастать всегда.

Я убежден, что неокортекс — это мозг предвидения, что наша история — это история роста, увеличения и развития именно этой части нашего сознания. И сейчас пришло время, когда человечеству надлежит обратить этот инструмент на себя.

Мы алхимики. Мы можем расщеплять атомы и сшивать цепочки генов. Мы можем улавливать энергию Солнца и топить ею наши машины. Мы можем кормить мир. А что же наша духовная эволюция, наша ответственность, которую мы еще не взяли на себя?

Вновь и вновь идем мы по кругу жизни и смерти, и каждый раз это иначе, потому что мы становимся иными, мы уже переросли старые мифы, которые когда-то вдохновляли нас на свершения. Человеческая драма на рассвете двадцать первого столетия — это не драма последнего столетия. Новые мифы и сказки, по которым будут учиться наши дети и черпать в них волю к эпической жизни, должны быть выкованы — прожиты и рассказаны — нами.

Природа есть спряжение глагола расти, и самодовольство и апатия всегда будут жертвами перемен. Те, кто выбирает свою судьбу сознательно, станут героями, пионерами, акушерами и родителями будущего. Антонио был прав: все начинается с детей — уроки для них и уроки для нас.

Сцепив пальцы и поставив локти на колени, я сижу здесь, у самого конца моей сказки, сам ребенок, и вспоминаю тот год, когда я узнал моего отца — моих отцов: того, кто дал мне свое имя, того, кто взял меня за руку, и того, кто пролил слезу, которая упала на Землю. И я представил себе время — через десять лет? — когда я возьму сына за руку и мы пойдем к морю на вершине мира, пойдем туда, где сходятся земля, воздух, огонь и вода.

Сердце стучало в тишине, отмечая время. Жгучая волна подступала к моим глазам, и у меня вырвался вздох чистой радости, когда слеза, которую я не уронил, — слеза, которую я вытер пальцами на Острове Солнца, упала на запекшийся песок под моими ногами.