Алексей Ксендзюк - После Кастанеды: дальнейшее исследование

Патетический призыв Кастанеды легко понять тому, кто хорошенько поразмыслил над сущностью техники осознанного сновидения и спецификой устройства человеческого сознания. Непосредственная связь между страхом смерти и толтекским сновидением вполне очевидна. Тому есть ряд причин — как психологических, так и энергетических. Собственно говоря, любой значительный сдвиг точки сборки инстинктивно воспринимается как агония, умирание и даже как путешествие в страну мертвых. Повседневный психический опыт не знает иных ассоциаций. Самая первая реакция на радикальное изменение режима перцепции — страх. Здесь и становится явным реальное положение дел. Насколько вы преуспели в безупречности и устранили из автоматического реагирования страх смерти?

Сновидение вообще обладает способностью демонстрировать вам (а равно всем желающим магам-сновидцам, неорганическим существам, прочим причудливым тварям из иных миров восприятия) подлинное состояние вашей психики, которое в первом внимании (наяву) может быть совсем неочевидно, а зачастую просто скрыто от нас защитными механизмами бессознательного. Такие всеобщие пороки человеческого рода, как чувство собственной важности или чувство жалости к себе, мгновенно выходят из-под контроля (если контроль недостаточен), и малейший повод в ситуации сновидения способен вызвать преувеличенную реакцию, которая, возможно, удивит вас самих. С одной стороны, это результат недостатка психической дисциплины, с другой — это результат колебаний точки сборки в новой неустойчивой позиции.

Я на собственном опыте обнаружил безусловную правоту Кастанеды и оценил чеканность его формулировок. В сновидении именно чувство собственной важности и жалость к себе манифестируют себя однозначно и отчетливо, если наяву не достигнута высокая степень безупречности. Эмоции, вызванные этими паттернами реагирования, в сновидении настолько выразительны, что их не спутаешь ни с чем другим. В сновидении же отчетливо выражена принципиальная разница между обычным состоянием беспорядочно «плавающего» ума и состоянием остановки внутреннего диалога.

Любопытное явление открылось мне в дон-хуановском сновидении: оказалось, что внутренний диалог продолжает функционировать и во втором внимании как ни в чем не бывало. Перцептивный аппарат вполне способен восстановить свой привычный способ функционирования даже в самых экзотических полях восприятия. Конечно, характер внутреннего диалога несколько изменяется — движение рефлексии становится более медленным, менее вербализованным и частично утрачивает свою однозначную линейность. Легко заметить, что логические конструкции почти исчезают, зато гораздо большую яркость и выразительность приобретают образы и эмоции. Поток рефлексии лишь время от времени оформляется в слове, мысленное обращение к себе состоит по большей части из представлений и характерных психических напряжений, несущих вполне определенный эмоциональный заряд, — эти напряжения, в отличие от эмоциональных реакций наяву, чаще всего воспринимаются как некие тотальные состояния. Кажется, будто все тело (в данном случае тело сновидения ) активно участвует в реагировании. Это и является одной из причин того, что неконтролируемые реакции фундаментального характера (собственная важность и жалость к себе) с такой легкостью регистрируются осознанием. Конечно, зарегистрировать их в сновидении проще простого, но поставить под контроль — вряд ли возможно. Эта работа должна производиться наяву, это путь сталкинга, и Кастанеда, безусловно, был прав, когда многократно подчеркивал это обстоятельство. Зато остановка внутреннего диалога в сновидении возможна, если вы до этого накопили достаточный опыт такой практики в бодрствующем состоянии.

Когда я впервые произвел эксперимент по "достижению безмолвия", уже находясь в мире сновидцев, то был потрясен его эффектом. Я буквально физически ощутил мощный толчок, перебросивший меня в следующий режим восприятия. В первый раз это оказался еще один мир сновидения, но очень скоро выяснилось, что таким же способом можно войти в состояние видения — то есть в тот перцептивный объем, где интерпретация сводится к минимуму, а сенсорное поле расширяется максимально. Практически вся информация, изложенная в этой книге и касающаяся структуры энергетического тела, организации эманаций внешнего поля и т. п., получена мною благодаря видению в сновидений. Всякий раз, по достижении безмолвия, точка сборки сдвигалась весьма интенсивно и (что особенно важно!) никогда не выходила из-под контроля. Каждая новая фиксация поражала своей стабильностью, что формировало очень четкую, яркую и непрерывную перцепцию избранного мною положения. Стабильность восприятия, которая в таких случаях длилась до 10–15 минут (однажды мне удалось заметить время, проведенное в режиме видения ), позволяла довольно подробно изучить объект, оказавшийся в зоне досягаемости, составить представление о его структуре, функциях, характеристиках. Правда, иногда возникала проблема с запоминанием увиденного. До конца разрешить ее мне так и не удалось — всякий раз, пытаясь восстановить пережитое и записать его, я сталкиваюсь с безошибочным чувством, что некоторый объем воспринятого (наверное, непредставимо огромный) бесповоротно канул в глубины бессознательного и выудить его наружу возможно лишь в следующем сновидении.

Так я на практике убедился в силе остановки внутреннего диалога, о которой прежде знал в основном теоретически. Хотя не могу не упомянуть, что именно благодаря удавшейся остановке внутреннего диалога наяву я впервые вошел в осознанное сновидение. И все же столь мощная демонстрация эффективности данной техники происходит, скорее всего, уже после того, как точка сборки покинула место самой жесткой своей фиксации.

Флоринда Доннер, будучи сновидящей из группы Кастанеды, достаточно выразительно рассказала об этом в одном интервью:

"[Необходимо] остановить внутренний диалог. Поскольку, даже если вас где-нибудь изолировать, вы будете непрерывно разговаривать сами с собой. Этот внутренний диалог никогда не прекращается. И чем же он занят? Постоянной самооценкой, неважно, по какому поводу… Мы постоянно повторяем эту мантру — я… я… я… про себя или вслух.

— Итак, отверстие открывается, когда…

— …когда диалог останавливается. Автоматически. Не надо ничего делать. Потому люди и отвергают Кастанеду, не верят ему. Потому что это слишком просто. Но эта предельная простота оказывается труднейшей вещью на свете, когда вы пытаетесь добиться этого. В нашем мире есть, наверное, шесть человек, занятые той же головоломкой. И все же мы имеем одну и ту же трудность — полное прекращение внутреннего диалога". (Из беседы Флоринды Доннер с Александром Блэр-Эвартом, журнал «Димэншнз», февраль 1992.)