Арнольд Минделл - Ученик создателя сновидений

Один из недостатков работы с такими быстро проходящими заигрываниями состоит в том, что она требует от сновидца осознанности, быстрого осознания. Чтобы ловить эти вещи, вам нужно быть по-настоящему проворным и обладать осознанностью, и вы должны находиться в особом, ясном состоянии сознания. Вам нужно быть проворным как кошка, высматривающая мышь.

Большинство психотерапевтов и специалистов по работе со сновидениями не находятся в таком ясном состоянии ума «проворной кошки»; они больше похожи на «кроткую кошку», разлегшуюся в более обычном состоянии ума, и присматривающуюся к информации, к содержанию, а не сосредоточивающуюся на мимолетных процессах. Выяснение личной истории и ассоциаций весьма отлично от осознания быстро проходящих восприятий.

Если вы собираетесь заниматься обычной работой со сновидениями, то можете быть кроткой кошкой. Однако, если вы хотите работать с заигрываниями, то у вас нет иного выхода, кроме как стать проворной кошкой.

(Рис. 24. Заигрывающая мышь и осознающая проворная кошка. Надписи, сверху вниз: Осознающая проворная кошка; Заигрывание (мышь). Рис. 25. Кроткая кошка, наблюдатель сигналов и содержания)

Если вы натренированы замечать движение, то увидите движение. Если вы натренированы искать символы сновидения, то увидите архетипы. Если вы натренированы замечать, в каких направлениях движутся глаза, то увидите именно это. Если вы натренированы все отреагировать, то будете искать сценарии для разыгрывания роли. Информацию, которую вы собираете, определяют ваши тренировка и состояние ума.

Большинство состояний ума, которые я до сих пор упоминал, связаны с сосредоточением на информации, содержании, обучении, частях и вашем маленьком «я». Каждая психологическая установка — включая установку проворной кошки — имеет свои ограничения. Одно из ограничений состояния ума Большого «Я», присматривающегося в быстро преходящим вещам, равно как и к общим картинам, заключается в том, что вы обращаете внимание на то, что всем остальным кажется бесполезным. Вы ищете игнорируемые восприятия, вспышки-заигрывания, и обращаетесь к духовным и чувственным аспектам реальности, которые другие люди склонны маргинализировать. Каждая психологическая установка считает себя лучшей, чем другие. Однако у меня нет никаких сомнений, что для работы со сновидениями нам в то или иное время нужны все состояния ума.

Позвольте мне привести пример того, как вспышка-заигрывание может помочь объяснить сновидение. Представьте себе ситуацию в выходные дни, когда мы с Эми работаем в нашей квартире в Портленде. Мы наверстываем упущенное в делах, звоним по телефону, решаем неотложные проблемы, пытаемся найти время, чтобы выйти пробежаться, и так далее. Однако люди продолжают нас беспокоить, звоня нам в дверь. Снаружи, на улице внизу, звучит сирена противоугонного устройства. По какой-то причине эти устройства часто срабатывают поблизости от нашего дома! Дее-дуу, дее-дуу, дее-дуу . Сидя за столом в нашей квартире, я обнаруживаю, что говорю: «Черт бы побрал это противоугонное устройство!» Затем я забываю об этой сирене, как только я ее заметил.

Я едва помню об этой сирене, этой вспышке-заигрывании, даже хотя мгновенье назад она присутствовала в моем осознании. Я был в состоянии ума занятой или кроткой кошки, а не проворной кошки. Сирена была неполным сигналом, наподобие фразы, которая начата, но не закончена. Вы не можете ухватить ее смысл, и потому забываете ее. Я почти забыл о том противоугонном устройстве.

Затем пробудилось мое осознание «проворной кошки». Я понял, что маргинализировал эту сирену. Мой ум занимали работа за письменным столом и то, что мешало мне в то утро. Мы были посреди большого города, люди стучали в дверь, телефон постоянно звонил, и так далее. Поскольку мы — терапевты, люди иногда приходят к нашей двери, прося о помощи. Порой кажется, что дел просто невпроворот; меня начинала раздражать входная дверь.

Затем я вспомнил сирену: дее-дуу, дее-дуу . Я сосредоточился на ней, и она говорила что-то вроде: «— Взламывают! — Прекратить!»

Таково было явное содержание заигрывающей сирены. Скрытое за ней Сновидение, ее чувственная сущность, была совершенно иной. Я спросил себя, что за энергия имела место еще до того, как зазвучал сигнал тревоги. Вчувствуясь в это пространство, я понял, что Сновидение, стоявшее за заигрыванием, было тонкой чувствительностью, которая, будучи выведена из состояния покоя, естественно реагирует — и если этого не слышат, чувствительность реагирует громко и негодующе.

Я прочувствовал свой путь в состояние этого Сновидения, состояние чувствительности, скрытое за вспышкой-заигрыванием — чувствительности, составлявшей суть сигнала тревоги. Это дало мне ощущение крайней сосредоточенности и восприимчивости. Это переживание изменило состояние моего ума, и вместо того, чтобы просто видеть все с точки зрения обыденной реальности, как я делал до этого, теперь я смотрел на вещи с новой и более отстраненной перспективы.

Из этого сосредоточенного и восприимчивого состояния, с точки зрения Сновидения, я мог видеть важность маленького Арни, делающего свою работу. С этой же точки зрения я также мог видеть важность людей у двери, которых Арни считал помехами. Без этих помех, Арни никогда бы по настоящему не знал Меня, Сновидение, эту восприимчивость. С точки зрения Сновидения, и Арни, и те, кто ему мешали, были Мной. Это Я создавал и его, и их. Пока я смотрел на ситуацию с точки зрения моего Большого «Я», Создателя сновидений, я понимал ценность этих «нарушителей покоя» и точки зрения маленького Арни.

Так или иначе, спустя несколько минут в нашу входную дверь постучал следующий посетитель. Дойдя до двери, я удивил сам себя. Я был действительно счастлив видеть этого человека, благодарил его, за то, что он пришел, а потом, к собственному удивлению, расплакался как ребенок потому, что мне слишком много мешали. Посетитель, которого я никогда раньше не видел, был поражен, увидев меня плачущим. Этот человек сказал, что кое-чему научился, и с изумленным видом пошел прочь. В действительности, мы оба были шокированы и изумлены. В Сновидении я знал, что этим человеком, должно быть, был другой я, которому нужно было научиться плакать, когда все его слишком достает. Кроме того, в то же самое время, посреди всего этого, было поразительно оказаться отрешенным, восприимчивым и плачущим одновременно.

Наконец, я подумал о сне, который у меня был прошедшей ночью. Мне снилось, что я вижу деревья, которые росли рядом друг с другом, так что они образовали в лесу форму алмаза (см. Рис. 26)