Г. Бореев - Пифагор (Второй том)

Анхра-Манью теснейшим образом связан с дэвом засухи Апаошей, разрушительным духом смерти и гниения Насу. Апаоша, как следует из арийских преданий о Тиштрии, имел телесное воплощение в виде черного коня с клеймами смерти. В связи с этим нелишне будет напомнить, что низвергнутый с небес Менойтий обретается в царстве вечного мрака и, возможно, сторожит стада черных быков и черных коней Гелиоса в преисподней.

Анхра-Манью пребывает во тьме, он выходит ночью, под покровом темноты вершит свои злые дела в телесном мире. Во мгле преисподней, в мрачном Эребе или Тартаре влачит свои дни поверженный Менойтий.

В традиции зороастризма Анхра-Манью создал вредоносную парику Муш. Муш переводится как «мышь» — это результат народного переосмысления шумерского слова «муш». В Шумере Муш — «Змея, созвездие Змеиного дракона», то есть созвездия Гидра и Рак. Муш стремится затмить Маха и Хвархшэта — Месяц и Солнце. Эзотерически это созвездие Гипериона, где пребывает Менойтий, — Скорпион, символ смерти. Скорпион, как и змея, относится к категории вредных существ храфстра.

Анхра-Манью роднит с древнегреческим титаном Эпиметеем и злополучное вторжение в людской мир болезней, телесных недугов, страданий и других зол.

3аратуштра сочинил молитвы и молился только Бессмертным Святым. В гатах он упоминает свои собственные гимны и славословия в честь Ахура-Мазды и Воху-Маны, свои моления о помощи к Арти-Вахви и небесным светам, то есть звездам. Он неоднократно обещал стать защитником для души Быка и осуждал всякое кровавое жертвоприношение скота.

К достойным почитания и восхваления Заратуштра, прежде всего, относил Семь Бессмертных Святых: Ахура-Мазду, Воху-Ману, Арта-Вахишту, Хшатра-Варью, Спента-Армайти, Харватат и Амэртат, Арти-Вахви и Сраошу.

По Заратуштре творения Ахура-Мазды таковы: Небеса (Асман), Солнце (Хвархшэта), Месяц (Мах) и Звезды (особенно Тиштрия, Сатавэса, Ванант, Хафтаринга, Гвоздь Середины Небес), Вода (Апоахуни), Земля (Зам), Огонь (Атар), Душа Быка (Гэуш Урван), Души Людей (Фраварти). Все они отнесены Заратуштрой к благим сущностям.

Эти божественные сущности Заратуштра предписывал почитать бескровным жертвоприношением, душевным настроем и хвалебным песнопением.

Все творения Анхра-Манью: дэвы и духи — Ака-Мана, Друдж, Айшма, Заурва и другие; дэвы небесных светил — Митра, Урвана Гаочитра, Тира, Ардви-Сура Аннахита, Веретрагва, Зрвад; парики, особенно Муш; дэв Насу — Смерти и Гниения; Суховей Апаоша; Насилие — жертвоприношение быка; злые люди и вредные животные — храфстра, — не достойны почитания и поклонения.

Более того, с обрядами кровавых жертвоприношений этим дэвам Заратуштра призывал бороться самым решительным образом: кумирни и святилища уничтожать, а служащих им колдунов — яту, карапанов и кавиев гнать и истреблять.

Целый месяц беседовал Пифагор с Пророком Заратуштрой и его сыном Урвататнарой об их новой вере. Не все принял Пифагор в зороастризме, но зато все понял. И на все свои вопросы о зороастрийской религии получил ответы от самого основателя этой религии — Заратуштры. Пришло время расставания. На прощание Заратуштра обнял Пифагора и сказал: «Знаю, на юге Апеннинского полуострова ты создашь собственную Школу и собственную религию. И тогда ты согласишься с теми положениями моей религии, с которыми не согласился сейчас».

Пифагор уезжал на двугорбом верблюде из ворот царского дворца Вары в Вавилон. Многие жители праведного города вышли на улицы и бульвары, чтобы поприветствовать Посвященного и попрощаться с ним, чтобы бросить ему под ноги белые цветы и отдать дань уважения Сыну Аполлона Гиперборейского. И еще долго за городом толпа босоногих мальчишек провожала необычного гостя, взбивая желтыми пятками придорожную пыль…

Когда Пифагор вернулся из города Вара в Вавилон, то он разыскал Каспара и поведал ему о своих беседах с Заратуштрой. Затем он пришел в храм Мардука, отчитался перед «бухгалтером» за отпускные деньги. Потом предстал пред иерархами и рассказал о своей поездке, поведал жрецам Вавилонской башни о тонкостях религии Заратуштры. И после такого отчета греческий философ приступил к своим повседневным жреческим обязанностям.

Каждое утро Пифагор отправлялся в Вавилонскую башню на службу, а вечерами проводил философские беседы с друзьями, или занимался алхимическими опытами. Еще он находил время писать музыку и картины, сочинять стихи и составлять гороскопы.

Так прошло шесть лет. Но философ всегда помнил о своей миссии — что ему нужно двигаться дальше на восток — в Индию, в Китай, на Тибет. Чтобы уйти из Вавилона, Пифагору необходимо было получить разрешение персидского царя. Тогда он попросил своего товарища, грека по имени Дэмосед, похлопотать за него. Его единоплеменник, Дэмосед, личный врач царя, просил несколько раз царя Камбиза отпустить Пифагора из плена. И все напрасно. Но вот пришло благоприятное время, и, наконец, Дэмосед добыл для философа свободу. После шести лет несвободы великий философ, не имея при себе ни денег, ни вещей, ни запасов еды, отправился на торговую площадь Вавилона искать караван, идущий в Индию.

В Вавилоне пересекались практически все торговые пути, здесь собирались, отдыхали и формировались караваны, которые расходились по всему миру. Пифагор планировал присоединиться к одному из караванов, нацеленных в Индию. Он отыскал такой караван, но избалованные богатством персидские купцы запросили астрономическую сумму за возможность чужеземцу присоединиться к их, охраняемому вооруженной охраной, каравану. Таких денег у Пифагора не было. «Добрые люди, послушайте меня. С караваном в пути произойдет беда, — убежденно сказал Пифагор. — Возьмите меня с собой, и я вам помогу справиться с поджидающим вас несчастьем». Но купцы лишь расхохотались в ответ.

Однако один благочестивый и небогатый торговец впечатлился словами греческого философа. Он предложил Пифагору быть погонщиком его верблюдов на все время путешествия, и мудрец с радостью согласился.

Вскоре богатый и пышный караван отправился в путь. Однажды в горах Бактрии на торговцев напала банда грабителей. Разбойники устроили засаду и легко перебили изнеженную и полусонную охрану. И уже когда купцы готовились к смерти, рыдали, стоя на коленях, или молились своим богам, а грабители ликовали и готовились делить богатую добычу, на сцену вышел Пифагор. В суматохе он сумел спрятаться за придорожный камень. Атлетически сложенный мудрец обладал недюжинной физической силой. Выбрав момент, он выскочил из укрытия, вырвал оглоблю из телеги и напал на бандитов, делящих добычу у костра. Его оружие неистово вращалось, как пропеллер, а на лице светилась спокойная, невозмутимая улыбка. Половину разбойников Пифагор оглушил дубиной и повалил их здесь же у костра. Другие бандиты, кто подбежал позже, изведали и силу кулака, и мощь пинка греческого философа. Дубина Пифагора не знала усталости, пока все злодеи не прекратили сопротивление. Несколько разбойников спаслись бегством, но Пифагор не стал их догонять, потому что надо было связать веревкой два десятка оглушенных бандитов. Потом Пифагор освободил от пут плененных купцов, перевязал раны и ссадины караванщиков, рассадил их вокруг костра и стал лечить раненых при помощи игры на музыкальном инструменте, напоминавшем арфу.