Кристина Гроф - Жажда целостности: наркомания и духовный кризис

Еще одна западня — это духовная претенциозность и мессианство. Духовная претенциозность — это нечто отличное от позиции «я иду по пути, а ты нет». Это — «у меня прямая связь с Богом. У меня есть путь, и мой путь единственно правильный». Люди, выражающие подобное убеждение, считают себя «избранными». Они становятся скованными тем, что журналист Дэниел Голмэн называет «разделяемое заблуждение величия, выражающееся в том, что это — единственный Путь, и других путей больше нет». И если кто-то покидает группу, члены группы зачастую подвергают его насмешкам.

Эта форма величия принимает тон мессианства, когда человек говорит: «Каждый должен об этом знать. В конце концов мы найдем ответ на вопрос, как разрешить глобальный кризис». Если определенная религиозная или духовная система является в нашей жизни существенной поддержкой, мы естественным образом ощущаем соблазн порекомендовать ее другим людям. Если это работает для нас, то должно работать и для других. В частности, если мы, получив новые откровения по поводу того, как нам жить, еще не воплотили их в жизнь, мы пребываем в экзальтации от первого соприкосновения с ними. С этих «высот» мы не видим, что у каждого человека свой путь и на каждый путь отводится свое время. В действительности мы можем говорить лишь о своей практике и о своих отношениях с Богом и, в конечном счете, не можем полностью контролировать путь духовного развития другого человека. Видимо, нам дано довольствоваться своей важной внутренней работой, спокойно и покорно выполняя ее и не вдаваясь в чрезмерные обсуждения ее с другими.

Многие люди встречают на своем пути западню понимания духовности и ее корней на буквальном, догматическом уровне. Мы можем воспринимать доктрину или писание как некий полностью божественный авторитет, поклоняться выраженным в них мнениям, при этом упуская то, что в них действительно передано. Святой Павел писал: «Буква убивает, но дух дает жизнь». В своем энтузиазме мы можем воспринимать Библию, «Большую книгу двенадцати шагов» или любые другие утверждения и принципы буквально, принимая метафоры за факты. Здесь легко ошибиться. В зачастую невыразимых духовных сферах наш ум естественный образом пытается ухватиться за что-то конкретное и реальное. В ситуации, которая совершенно очевидно не поддается нашему контролю, мы все же пытаемся найти всему объяснения и задать направления. Однако мы можем привязаться к интерпретированию, запоминанию и повторению того понимания, которое мы в этом процессе утратили. Мы не способны посмотреть несколько шире самой доктрины и увидеть свое «глубинное Я». Джек Корнфилд сказал: «Лучше стать Буддой, чем буддистом». Гораздо более ценно слиться с Высшей Силой, чем вести бесконечные дискуссии на эту тему.

Последняя западня из моего перечня — это духовная или религиозная зависимость. Человек, с головой окунувшийся в религию или духовность, становится от них зависимым. Отец Лео Бут в своей книге «When God Becomes a Drug» («Когда Бог становится наркотиком») смело и проницательно исследует это явление. Он определяет религиозную зависимость как «использование Бога, церкви или системы верований в качестве бегства от реальности, чтобы попытаться обрести или повысить чувство собственного достоинства или благополучия. Это — использование Бога или религии в качестве кайфа».

Я убеждена, что в этой ситуации важно видеть различие между настоящей зависимостью и привязанностью. Привязанность некоторых людей к своей религиозной или духовной системе является обычной стадией их развития. Их путь дает им столь много, что они принимают на себя повышенные обязательства или становятся на какое-то время нетерпимыми ко всему остальному. Часто новички на пути исцеления на некоторое время сильно привязываются к программам «ДвенадцатЬ шагов» из страха, что они снова сорвутся. Если они начинают использовать религию или духовность таким же образом как наркоманы используют наркотики, то ввиду всех разрушительных и саморазрушительных моментов такого использования привязанность этих людей к религии и духовности легко переходит в зависимость.

Настоящая религиозная зависимость доводит до крайней формы те западни, которые мы уже обсуждали: вину и стыд, исключительность и склонность осуждать, одержимую привязанность к догмам и предписаниям, одержимость духовной практикой, отделение от всей остальной жизни, чувство собственной грандиозности и другие. Наш поиск перестает принимать форму здоровых духовных исканий, и вместо этого, все больше и больше разрушая нас, ведет к печальному концу. Мы используем свою зависимую установку «если одно хорошо, то два лучше», жадно пожирая все доступные нам практики и учения. Наши религиозные интересы становятся не связующей нитью вдохновения, но единственным сосредоточием нашей жизни. Мы неумолимо стремимся к просветлению или к спасению тем же путем, каким алкоголик стремится к алкоголю. Наша жажда целостности становится уродливой и маниакальной озабоченностью по поводу пути к божественному источнику целостности.

Религиозная или духовная зависимость может иметь место как у отдельных людей, так и в группах. За последние несколько десятилетий нашей современной культуре стали доступны многие проверенные временем священные методы, такие, как восточные религии, шаманизм и западные мистические практики. Многие люди глубоко прониклись этими дисциплинами, и их жизнь стала лучше. Другие, наоборот, подошли к этим новым путям с установкой духовного материализма, весьма преобладающей в нашем обусловленном зависимостями обществе. Этот подход, наряду с эгоизмом различных духовных лидеров, привел к такому поведению в группах, которое весьма похоже на поведение во многих неблагополучных семьях и которое влечет за собой аналогичные печальные последствия.

Газеты много раз смаковали скандалы, касающиеся духовных и религиозных групп. Чтобы дискредитировать сплоченные и относительно полезные духовные сообщества, журналисты, любящие сенсации, зачастую огульно называли «культами» многие группы, независимо от того, соответствуют они этому определению или нет. В результате у людей лишь возрастало недоверие к этим сообществам и сопротивление всему, что имеет привкус незнакомой групповой деятельности. Это все равно, что сосредоточиться на самых неблагополучных семьях страны и свести все к тому, что во всех семьях процветает насилие. Однако вопреки очевидным изъянам публичное представление неблагополучных религиозных и духовных общин, их лидеров и их деятельности полезно. Газетные сообщения, в которых честно определяются существующие в этих общинах симптомы, помогают людям лучше осознавать возможные западни.