Пантес Киросон - Очевидцы бессмертия

Холод пронзил моё тело, и сердце моё замерло от ужаса, что я падаю вниз…

И пришла страшная мысль: я лечу вниз и упаду в море или на скалы и камни. От страха я боялся открыть глаза. Слышал только, как воздух свистит от моего падения. Мне показалось, что я, наконец, приоткрыл глаза и увидел перед моим взором чудовищные часы. Себя я не видел, и кругом была тьма туманная. Я падал вниз, и часы вместе со мной. Они были подобны грудной клетке, а внутри, как золотое яйцо, висел маятник на какой-то тонкой, как проволока, ниточке. Поверх грудной клетки был циферблат и стрелки. А времени было без малого двенадцать часов. И часы висели на тонкой ниточке, которая уходила вверх, во тьму.

Ужас охватывал меня всё больше, я чувствовал, что лечу в бездну, и, не знаю почему, стал хвататься за тонкую нитку, на которой висели скелетообразные часы. Хочу и никак не могу ухватиться, хотя она перед самыми моими глазами. После великого усилия я всё же уцепился за неё одной рукой, а другой – за часы, и мне стало легче, словно появилась надежда на спасение.

Когда я уцепился за нитку, я заметил, что маятник тихонько качнулся и стал колыхаться. И чем быстрее качался маятник-яйцо, тем меньше он становился, таял и таял, меняя свой золотой цвет на всевозможные огни…

Я засмотрелся на маятник и забыл о своём падении. Себя же я не видел, а только чувствовал.

Вдруг я услышал шум, крики, плеск воды и треск огня, брань и безобразные слова…

Слышу: называют моё земное имя, грозят всякими ужасами.

От страха, что я должен упасть, и от угроз каких-то злых, враждебных мне духов, чьи голоса я услышал, – я стал пригибаться и льнуть к часам, словно хотел влезть в них и спрятаться.

И странно: сам боюсь, а голос свой слышу: «Не бойся, это – сон, всё пройдёт». И голос мой звучал не во мне, а где-то поблизости.

Я почувствовал падение и толчок.

В ледяной туше. – Раздвоение души. – В мертвецкой. – «Он живой… живой…»

Ну, думаю, упал!.. То ли было так темно, что я ничего не видел, то ли от страху я не смел открыть глаза. Упал и лежу в кромешной тьме.

Думаю: «Боже мой, надо спасаться, прятаться, а где и куда – не знаю!»

И полез в рёбра скелетообразных часов. Уже не вижу их, а только руками и всем телом чувствую. И возникло у меня отвратительное ощущение, будто забираюсь я не в часы из сухих костей, а в ледяную свиную тушу, которую мясники привозят зимой на базар, и в ней мне нужно спрятаться. Ощущаю мясо и застывшую кровь. Холодно мне стало, но, думаю, здесь меня не увидят. И слышу голоса и шум.

Потом возник новый страх: а если туша кому-то нужна, варить её станут или закопают? Нет, туша – свиная, её не закопают. Да и вообще не тронут сейчас. Темно ещё.. А затихнет шум и погоня – я уйду.

Холодно и тесно в туше, и всё теснее становится… И от этого холода и тесноты страшно: как уйти отсюда? А вдруг меня увидят?

И слышу где-то рядом свой голос: «Лежи!»

Голос успокаивает меня, велит уснуть, потерпеть, а потом всё будет хорошо, и вернусь я домой, где был.

Пока я слышал свой голос, мне становилось лучше, и страх исчезал. Но как только голос смолкал и становилось тихо, меня снова охватывал холод и страх.

Я как-то раздвоился: слышу бесстрашный и властный голос и не знаю, что это мой голос, что это – я; и в то же время чувствую себя отдельно в туше, жалким и беспомощным…

В туше мне стало очень тесно, невыносимо плохо, и начали болеть все части тела. Я хотел пошевельнуть руками и ногами… и не мог. Как скованный, я не мог шевельнуться. Страшная мысль пробежала: туша замёрзла, и я вмёрз в неё и погиб. Хочу посмотреть, так ли это… а глаза не открываются. Хочу крикнуть… нет голоса.

Ужас и мука охватили меня. Я ничего не в силах сделать и не могу понять, что случилось и как я попал в такое положение? Голос опять говорит: «Успокойся, усни, лучше будет».

Будь что будет, думаю, надо лежать. И чувствую… теплее становится. Ну какой же это сон, думаю, если всё тело так болит? Всё ноет: спина, шея, руки и ноги, все суставы…

Слышу стук и топот… ужаснулся и притаился. Рядом раздался чужой голос: «Ночью вывезти его в море».

Разговор обо мне… и совсем близко. Неужели, думаю, узнали, что я здесь спрятался? Шум затих. Ушли. Никого. Боже милостивый, помоги выбраться! – хочу закричать, но голос не повинуется, и нет сил пошевелиться.

«Не бойся, – слышу свой голос. – Лежи!»

И хочу крикнуть: «Помоги мне, Боже, помоги!»

И опять голос: «Не бойся ничего!»

Когда я слышал голос, мне становилось лучше от мысли, что кто-то меня охраняет. Голос я узнал – он был моим. Хочу закричать – и не могу. Слышу, но не вижу, от кого исходит голос, мгла перед глазами… Я хочу к нему, к моему голосу или чтобы он пришёл ко мне и соединился бы со мной. Знаю, что нас двое, но оба мы – одно, только разъединены.

Пока я так мучился, заскрипела дверь, и будто свет проник сквозь мои веки… Кто-то вошёл и пошевелил меня, я открыл глаза, но свет ударил в них, я закрыл снова, но чувствовал вошедшего сквозь веки. Я снова собрал силы, приоткрыл веки – и заметил освещённого человека. Меня обуял страх, что я не мог спрятать глаза от света. Я заметил возле себя незнакомого человека и постарался спрятать от него глаза. Мне показалось, что я весь спрятался, только глаза не смог спрятать.

Человек наклонил голову ко мне и тут же ушёл. Больше я ничего не видел. Снова воцарилась мгла… Мне показалось, что после его ухода я заснул от усталости. Но только показалось. На самом деле… я вылез из туши и увидел, что это вовсе не туша, а я сам, уснувший на полу от усталости! Я оставил себя спать, а какой-то другой частью своего существа последовал за ушедшим человеком.

Воздух во дворе был мутный, словно висел густой туман.

Человек вошёл в здание, и я последовал за ним. Он открыл дверь в комнату, сказал своему начальнику, что я – жив, и прошёл в свою комнату, а я за ним.

В комнате дымно… Как сейчас, вижу его: блондин, голубые глаза, лицо незлое, сел и что-то пишет. Я стою перед ним в углу, и хочу что-то ему сказать, но ни голоса, ни слов нет. Я хотел попросить, чтобы он освободил меня, и всё смотрел на него. Он опёрся на локоть, прислонил лоб к руке и о чём-то думал. Потом увидел меня, испугался и вздрогнул… И быстро вышел из комнаты.

Мне трудно объяснить, как это случилось. Пока я лежал на полу, другое моё «я» было в помещении ГПУ… я словно раздвоился.

Я задремал от усталости. Открыл глаза и пришёл в ужас: неужели всё наяву? А может, только сон? И снова закрыл глаза, не в силах ничего понять.

Я хорошо знал, что нахожусь в туше мяса. И даже припомнил, как в неё попал. Но как я очутился в камере за решёткой? Ибо, открыв глаза, увидел зарешеченное окно. И мне странным показалось, что я пытался вылезти из холодной туши.