Бодхи - Происхождение видов

- Ну, - мягко заметил его оппонент, - положим меня они тут не найдут, и его тоже не найдут, - кивнул он в сторону человека, сидящего справа от него.

- Да найдут же! – Майринк снова был готов выйти из себя. – Эти твари последнюю мышь найдут, я говорю тебе – они везде, мы окружены и это конец.

- Государь, - почтительно произнес человек, сидящий слева от Майринка, - позвольте мне называть вас именно так, хотя мы и говорим на искусственном языке, принесенном нам из других миров этим почтенным господином, чтобы окружающие подданные не поняли нас… позволю себе заметить, что если этот господин говорит, что его тут не найдут, то так оно и будет. Прошу простить мою наглость, но не забывайте, что и моя жизнь стоит на карте. Убьют всех, если тут найдут его, а Вы знаете, мой государь, что я не из тех, кто отличается храбростью перед лицом смерти…

- Это точно… уж чем-чем, а храбростью ты, Квикс, не отличаешься! И еще неизвестно – отличаешься ли ты верностью! – Гневный взгляд Майринка мог бы наверное ошпарить.

-… эээ… я отношусь к Вам, Государь, со слишком большим уважением и почитанием, чтобы позволить себе оскорбиться на Ваши слова, произнесенные в горестном состоянии духа, и позволю себе еще раз обратить Ваше внимание – мне, как и Вам, сейчас грозит ужасная смерть под пытками, а я – посмотрите на меня – совершенно спокоен. Ну хорошо, ну не совершенно… и это потому, что я точно знаю, Государь – этот почтенный господин умеет исчезать без следа, и он не демонстрировал эту свою колдовскую способность Вам до сих пор, видимо, лишь из уважения к Вашим чувствам, поскольку я, когда имел честь наблюдать это, самым постыдным образом грохнулся в обморок и описался. Вернее – сначала описался, а потом грохнулся в обморок.

- Черт знает что…, - пробормотал Майринк, - ладно, посмотрим… но если… если они тебя тут не найдут… о…, - лицо Майринка приняло зловещее выражение, - ведь тогда этому все будут свидетели – люди из бригад, люди из моей собственной охраны, люди из внешней охраны, их начальники и самые мелкие солдаты – все! Все увидят, что я не якшаюсь с государственными преступниками и попирателями святых заветов прошлого, как меня в этом обвиняют. Тогда… тогда я обвиню этих свиней в предательстве Родины, поскольку они оскорбили мерзким подозрением своего Государя! Тогда это их жопы будут скворчать на Большой Сковородке Верховного Святилища! Ну, Стентор конечно отмажется, эта хитрая обезьяна найдет кучу оправданий, но он же вынужден будет найти крайнего – кто-то ведь должен оказаться виновным в таком святотатстве, в таком гнусном оскорблении Государя, который денно и нощно бдит, очей не смыкает, все думает – как спасти отечество от пакостей святотатцев, публично поедающих и делающих прочие мерзопакости… придется ему сделать шиншами отпущения своих ближайших помощников – тех, кто якобы ввел его в ужасное заблуждение своими змеиными языками и мерзким колдовством.

- Ну он найдет кого помельче…

- Нет, не выйдет! – торжествующе рявкнул Майринк. – Что же получится – его, мудрого и хитрого Стентора, главу Ордена, хранителя Пяти Печатей, наследника Аякомы, имеющего при себе Совет Мудрейших и прочая и прочая, и вот его и весь его дерьмовый Совет провел за нос какой-то там мелкий чинуша? Какая-то мелкая сошка? Нет… такого позора ему не простят. И поэтому предательство должно исходить от кого-то очень и очень высокопоставленного – не меньше чем члена Совета Мудрейших. Конечно, он постарается обойтись малой кровью, сдаст мне одного-двух «заговорщиков»… но я уж такой шанс не упущу - уж я постараюсь, чтобы «заговор» против Стентора, якобы сколоченный его ближайшими прихлебниками, был бы раскрыт в полной мере! Я просто раздену его! Пусть покрутится – один, без своего Совета! Черта с два он один сможет навести террор. И тогда… ну что ж, тогда по крайней мере мы спасем тех, кто выживет после этого погрома, ведь толпа дурна – быстро заводится и быстро отходит… погодите!

Явно воодушевленный, Майринк сделал знак рукой, и немедленно подле него каким-то поразительным образом оказалась тень – их способность появляться из тьмы и исчезать была натренирована до совершенства.

- Когда к внешнему кордону резиденции подойдут бригады Стентора, а будет это уже минут через пять, пусть начальник моей охраны скажет, что здесь – важное совещание Государя, главного министра и главного прорицателя, что мы ВТРОЕМ обсуждаем – как очистить государство от яда отвратительной секты развратителей тел и умов наших граждан, и любая попытка проникнуть сюда, а тем паче попытка обвинить меня – МЕНЯ – в том, что я якшаюсь с главарем сектантов, предаюсь омерзительному греху публичного поедания пищи… - это будет квалифицироваться как государственная измена, и неминуемая, страшная казнь будет ждать предателей.

Тень, как кажется, кивнула, и Майринк продолжил.

- Конечно, никто не решится нарушить запрет под такой страшной угрозой. Подождут Стентора, и когда он прибудет – еще минут через пять, я так думаю – эта тварь никогда не полезет на рожон в первых рядах… он, конечно, пригрозит расправой моей охране. Скажите ему, что подвергать жизнь честных солдат, преданных Государю, это двойное предательство, но он и это пропустит мимо ушей и все равно потребует пропустить. И когда он будет готов отдать приказ на уничтожение охраны – отойдите и подчинитесь его воле, пропустите его, но потребуйте, чтобы и начальник моей личной охраны, и командиры подразделений – все вместе присутствовали бы при разоблачении грязной крысы-предателя своего народа - государя Майринка. И намекните, что это в его же интересах, в противном случае армия может заподозрить подлог, а командирам, своими глазами все видевшими, они поверят и подчинятся беспрекословно. Он согласится, потому что точно знает, что он, - Майринк кивнул в сторону человека напротив него, - тут, и что деться ему с вершины горы некуда.

Тень исчезла, и Майринк, помолчав минуту, продолжил.

- Но можем ли мы в самом деле – даже сбросив с повозки эту гниду, восстановить учение? Поддержать тех, кто сейчас под угрозой уничтожения? Сможем ли снова начать строить…

Человек, сидящий спиной к камину, прервал его жестом.

- Я не знаю. Это зависит от тебя, от твоих помощников, от тех, кто выжил и не испугался. В истории того мира, откуда я прибыл, случались и взлеты и падения, и не раз именно просвещенность и личный пример Государя оказывали огромное влияние на последующую историю его и не только его народов… сейчас нет времени рассказывать историю – сейчас время ее создавать. Хватит сидеть между двух стульев – выбив опору из-под Стентора, сделай решительный шаг, возьми хотя бы самый минимум из Учения, пусть в самой абстрактной форме – чем более она будет абстрактна, тем легче будет ее приложить каждому к своей жизни в меру своей искренности. Не трогай самых больных мест, самых дремучих концепций – сосредоточься на абстрактной сути Учения, мотивировав это необходимостью в будущем воспрепятствовать хаосу и междоусобицам. Народы Пандоры довольно повоевали, сейчас подходящий момент, чтобы поддержать в них созидательные желания. А кто будет по прежнему взывать к агрессии…