Нандор Фодор - Меж двух миров

Ситуация возникла неловкая. В непосредственной подготовке сеанса я не принимал никакого участия. Двое же молодых людей из Чикаго чувствовали себя словно младенцы в лесу. О физических процессах фотографического проявления они знали всё, но совершенно не были осведомлены об элементарных методах жульничества. Ничего не оставалось, как выяснить всеми правдами или неправдами, не спрятано ли чего-нибудь у Майерса под повязкой. И вот на сцене, уже после того, как демонстрация началась, я сделал вид, что споткнулся, повалился на Майерса, и как бы случайно ухватил его за палец! Нет, Джон Майерс методом Маккарти явно не пользовался. Что ж, может быть, его вторжение в кабинет было действительно следствием внезапной истерики.

Незадолго до происшествия в Лонг-Дэйле я имел ещё одну встречу с этим виртуозом спиритической фотографии. Принять участие в специальном сеансе для друзей в нью-йоркском отеле «Сент-Мориц» он пригласил меня лично. Прихватив жену, я отправился туда в качестве наблюдателя. Принимать какое бы то ни было участие в непосредственной подготовке сеанса мне совершенно не захотелось.

К тому времени медиумы с их фокусами, истинными и фальшивыми, перестали интересовать меня с точки зрения парапсихологии: я стал относиться к их творчеству исключительно как психоаналитик. У меня сложилось глубокое убеждение в том, что сознание медиума функционирует одновременно на двух уровнях, и любая искусственная попытка две эти функции разграничить неминуемо приведёт к провалу эксперимента. В какой-то момент у меня даже возникла мысль: что если уговорить Джона Майерса прилечь на «аналитическую» кушетку? Вдруг удасться что-нибудь выведать о духе-посреднике по имени Блэк Фут (по-английски — «Чёрная Нога»), о других странностях его своеобразной натуры?..

Но вернемся в Нью-Йорк. В темноте была распакована совершенно новая пачка фотобумаги. Присутствующим было роздано по листу; каждому предлагалось подержать свой лист на слабом свете. Фотограф по фамилии Сигель, принёсший плёнку, утверждал, что Майерс не притрагивался к ней вообще. Собственно, ответ на вопрос, действительно ли странности, возникшие вскоре на этих листах, имели паранормальное происхождение, находится в прямой зависимости от истинности этого последнего утверждения.

Тем не менее, я не стал прилагать никаких усилий к установлению подлинности «психических» снимков Майерса. В тот момент меня интересовал лишь один вопрос: что именно проявится на двух листах, которые получили мы с женой. С ними действительно произошло нечто странное; если это было лишь совпадение, оно тем более заслуживает, чтобы о нём рассказать. Позвольте процитировать собственное интервью, данное журналу «Psychic Observer»:

«Мой лист фотобумаги оказался в стопке последним, и номер его был — 24. Моя жена получила 16-й. Номера проставлялись фотографом, который раздавал листы наугад. Я взял свою бумагу и… нечаянно выронил её, так что она упала на нижнюю часть живота. Не совсем приличная мысль пронеслась у меня в голове. Я сообразил, какую именно часть тела должен был проявить Майерс, чтобы убедить меня в своих чудесных способностях. «Нет, концентрацией мысли тут ничего не добьёшься, — сказал я себе мысленно. — Лучше просто расслабиться».

Что-то отвлекло моё внимание; потом листы собрали, на несколько минут отдали моей жене, а затем отправили на проявление. На моём листе возник «снаряд в полёте». На листе жены — «луна и солнце», или, во всяком случае, два шара, относительными размерами напоминавшие два эти светила, — так расшифровал «послания» сам медиум, когда проявленные снимки были отданы ему для толкования.

Мой «снаряд», судя по слабому следу, который за ним тянулся, действительно куда-то летел. Несколько странно, правда, выглядел протуберанец, напоминавший каплю жидкости. Углубление в головке «снаряда» тоже выглядело не по-военному. Впрочем, медиум «опознал» снаряд очень уверенно, и я не решился с ним спорить.

«Луна и солнце», не имевшие никакого значения для жены, у меня вызвали очень любопытные ассоциации. Начну с того, что приглашение от Джона Майерса я принял, будучи совершенно уверен, что речь идёт о вторнике, когда я был свободен. Лишь положив трубку, я понял, что сеанс состоится в понедельник, когда мне предстояло занять кресло Мастера в собрании одного тайного «братства». Итак, от одного из двух приглашений следовало отказаться. Жена посоветовала проигнорировать «братьев»: там в качестве лидера я был не самой очевидной фигурой, а кроме того, мог рассчитывать на повторное приглашение в будущем.

Всё это пронеслось у меня в голове, пока я рассматривал пару светящихся шаров, таинственным образом проявившихся на листе у супруги. Треугольник масонских символов составляют Луна, Солнце и Мастер («малые светила», в их терминологии). В тот вечер, отказавшись от кресла Мастера, я стал светилом не просто «малым» — вообще сократился до нуля. Два других символа, «отъединившись» от меня, возникли на листе жены — во всяком случае, никто из участников сеанса не получил ничего, сколько-нибудь похожего на небесные тела. Что это было — совпадение, или, может быть, следствие телепатического контакта? Изумление моё лишь возросло, когда из ванночки с проявителем извлекли мой лист: как ни трудно в это поверить, «снаряд» оказался точным воспроизведением той части тела, мысль о которой пронеслась у меня в голове: два шара идеально дополняли картину».

Вот такую заметку я написал по просьбе Джона Майерса. К сожалению, главный редактор Ральф Прессинг придал ей своим комментарием рекламный характер, чем неприятно меня поразил. «Реальность спиритической фотографии неопровержимо доказана!» — кричал заголовок. «Истинность феномена установлена окончательно, — бодро чеканил главный редактор в послесловии. — Никто не посмеет подвергнуть сомнению истинность заявлений, подписанных участниками сеанса, прилагаемых к этой статье. Никто не смеет более подвергать сомнению сверхъестественные способности Джона Майерса».

К статье действительно прилагались подписанные заявления очевидцев. Но я не подозревал, что своим присутствием помогаю установить истинность феномена, да ещё и «на все времена», — это совершенно не входило в мои планы. С другой стороны, в заметке не содержится ничего, что могло бы заставить меня взяться за самоопровержение.

Джону Майерсу я не рассказывал об этом вплоть до самого последнего времени: мне казалось, что он не придёт в восторг от таких откровений. Сделал я это совсем недавно в ответ на письмо, в котором он просил прислать воспоминания о тех спиритических демонстрациях. «Почему бы Вам не провести со мной несколько психоаналитических сеансов? — предложил я ему в мае 1943 года. — Вы рассказали бы мне о своих снах, о детстве… Таким образом мы узнаем о феномене спиритической фотографии массу интересного, да и Вы проведёте время с немалой для себя пользой». Позже мне удалось провести с медиумом три беседы, но продолжать эти эксперименты он не захотел, так что история с происхождением духа-посредника по имени «Чёрная Нога» так и осталась загадкой. «А знаете, вы сами немного напоминаете внешне индейца, — заметил я как-то раз. — Вы в детстве не увлекались рассказами о краснокожих?» Внятного ответа я не получил, но по сей день не сомневаюсь в том, что отделение «духа» от психики Майерса относится к самым первым годам его жизни.