Дон Элкинс - Материал Ра. Закон Одного. Книга 1.

Ведущие ученые первыми согласились бы с тем, что нет такой вещи, как научное объяснение чего-либо. Скорее, наука – это метод или инструмент познания, осмысление отношения одного или более наблюдений к другому. В физике такое осмысление обычно осуществляется посредством языка математики. Наше научное знание – результат изучения явления посредством наблюдения и последующего анализа этого наблюдения. А в смысле проникновения в фундаментальную суть вещей, мы вообще ничего не понимаем.

Магнитное поле – это ни что иное, как математический метод выражения относительного движения между электрическими полями. Электрические поля – это совокупность математических интерпретаций абсолютно эмпирического наблюдения, представленная как Закон Кулона. Другими словами, наш лес научных знаний и объяснений состоит из деревьев, в которых мы ничего не понимаем, кроме их существования и взаимовлияния.

Тому, кто не знаком с внутренней работой современной науки, может казаться, что современный человек постиг окружающую среду и контролирует ее. Ничего не может быть дальше от истины. Ведущие ученые, исследующие передовые современные теории, постоянно спорят между собой. Как только теория начинает обретать широкое признание как надежное представление о физических законах, кто-то обнаруживает неточность, и теория либо модифицируется, либо полностью отметается. Возможно, самый лучший тому пример – уравнение Ньютона “F=MA”. Оно обрело статус физического закона прежде, чем было признано ошибочным. Не то, чтобы это уравнение не было очень полезным: мы пользовались им для конструирования всего, начиная от телевизионной трубки и кончая космическими ракетами. Но его точность исчезает, когда уравнение применяется к ускорителям атомных частиц, таким как циклотрон. Чтобы точно предсказать траекторию частиц, необходимо выполнить коррекцию с учетом теории относительности, сформулированной Эйнштейном. Интересно отметить, что эта коррекция основана на факте, что скорость света не зависит от его источника.

Если бы Ньютон глубже проник в законы движения, он сделал бы коррекцию относительности сам, а затем заявил бы, что коррекция скорости не имела бы значения, поскольку скорость света намного больше, чем любая другая скорость, доступная человеку. Это было бы верно во времена Ньютона, но не в настоящее время. Мы все еще думаем о скорости света как о величине фантастической и недоступной. Но с осуществлением космического полета, достигается новый порядок скоростей. Нам следует изменить свое мышление, изменив обычные земные концепции скоростей. Вместо того чтобы думать о скорости света в терминах километров в секунду, подумайте о ней в терминах диаметров Земли в секунду. Почти невообразимые 300.000 км/сек превратятся во вполне представляемые двадцать три диаметра Земли в секунду. Или мы можем думать о скорости света в терминах диаметра нашей Солнечной системы и сказать, что скорость света – это около двух таких диаметров в день.

Утверждение Эйнштейна, что все относительно, стало клише нашей культуры. Давайте распространим относительность на рассмотрение размеров природных явлений по сравнению с величиной нашей Галактики. Если вы посмотрите на ночное небо, то увидите, что почти все видимые звезды находятся в нашей Галактике. Каждая из звезд – это солнце, похожее на наше. Вычисление отношения числа солнц в нашей Галактике к числу людей на планете Земля показывает, что на одного жителя Земли приходится 60 солнц. Чтобы достигнуть самой ближайшей звезды, свету понадобится более 4-х земных лет. Чтобы достигнуть самой далекой звезды в нашей Галактике, свету понадобится 100.000 световых лет.

Эти вычисления основаны на допущении, что свет обладает скоростью. В свете новой теории это допущение может быть ошибочным, но, поскольку скорость света – это полезный инструмент измерения, мы все равно ею пользуемся.

Итак, у нас есть творение, в котором мы находимся и которое так велико, что при скорости 23 диаметра Земли в секунду нам потребуется сто лет, чтобы пересечь наш задний двор. Это большой двор, он кажется огромным даже для самых амбициозных звездных архитекторов. Но, по правде говоря, вся Галактика с бессчетным количеством звезд (свыше 200 миллиардов звезд) – всего лишь песчинка на большом пляже. Существуют бессчетные триллионы галактик, похожих на нашу, каждая со своими миллиардами звезд, разбросанных в том, что представляется бесконечным пространством.

Когда вы думаете о невероятной широте творения и младенческом состоянии нашего знания о нем, вы начинаете ощущать, что современный научный подход к исследованию широты творения так же примитивен, как выдолбленное из бревна каноэ.

Самой трудной проблемой науки всегда были поиски удовлетворительного объяснения того, что называется действием на расстоянии. Другими словами, каждый знает: если вы что-то бросаете, оно падает, но никто не знает почему. Многие знают, что электрические заряды притягиваются друг к другу или отталкиваются друг от друга, даже если они разделены в вакууме, но никто не знает почему. Хотя эти феномены отличаются друг от друга, уравнение, описывающее силу взаимодействия, одинаково:

Для гравитации: F=Gmm/r2

Для электростатических взаимодействий: F= Kqq’/r2

Сила притяжения между нашей планетой и Солнцем описывается уравнением гравитации. Сила притяжения между вращающимися электронами описывается уравнением электростатического взаимодействия. Каждое из этих уравнений было выведено экспериментально. Они никоим образом не соотносятся друг с другом, и все же оба описывают ситуацию, в которой сила притяжения уменьшается обратно пропорционально квадрату расстояния.

Математическое представление о действии на расстоянии называется полем, таким как гравитационное или электрическое поле. Самой главной надеждой Эйнштейна было найти общее уравнение, которое объединяло бы и электрические и гравитационные феномены. На самом деле, оно бы объединяло всю физику в общую теорию поля. Он верил, что все физические явления развились из единого источника и что творение обладает общим порядком.

Общая теория поля, описывающая материю как чистое поле, сейчас уже существует. Представляется, что вся ситуация аналогична решению громадной китайской головоломки. И если среди множества неверных ключей вам удается найти верный ключ, головоломка легко решается. Дьюи Б. Ларсон нашел решение этой проблемы: головоломка не только решилась, но и раскрыла элегантную адекватную общую теорию поля, богатую практическими результатами. И как в хорошей китайской головоломке, решение оказалось не сложным, а неожиданным. Вместо пяти измерений Ларсон предложил шесть, обозначив их как три измерения пространства и три измерения времени. Он предположил, что подобно привычно наблюдаемым трем координатам пространства существуют три координаты времени.