Жорж Барбарен - Загадка Большого сфинкса

Наконец, эти 286,1022 футов фактора смещения пирамиды (отклонения на запад системы комнат и коридоров) представляют собой один из принципиальных ключей к духовной тайне пирамиды. Можно понять высокое мессианское значение этого символа, вспомнив, что расстояние в 286,1 фута точно соответствует (под высшей точкой) расстоянию, которого не хватает пирамиде, знаменитому «краеугольному камню», который рассматривается как наивысший.

Мы уже подчеркивали, что древнееврейское слово Мессия и греческое Христос можно объединить словом Помазанник. Даниель объединяет это слово со словом Проводник (Нагид), а слово Проводник со словом Идущий (Хаббо). Существует, следовательно, тождество между Владыкой пирамиды, помазанником из «Книги пророка Даниила» и евангельским Христом. Помазанник-Проводник является Тем-Кто-Должен-Прийти.

Но тогда христианский Христос и египетский Осирис могли бы быть взаимозаменяемыми, что подчеркивало бы мысль, уже известную посвященным что Христос многосложен и вечен.

Такого рода заключение открывает огромное и в то же время христианское пространство, в котором превратности и обескураживающие проявления адамовой эры, по всей вероятности, будут ожидать своего пароксизма до самого конца.

Следовательно, не будем забывать, что мы находимся почти в середине шестидесятого и последнего века этой самой адамовой эры и что Христос пока еще не признан третью сынов Адама. Эта треть сама по себе частично недооцененная, заискивающая, бесформенная и скрывающая свой образ во имя мелочных интересов.

Таким образом, сохраняется возможность ошибки пересечения налево к Востоку при восхождении человечества. До тех пор пока не будет осуществлен поворот направо, то есть на Запад (что было возможно сделать только после 15–16 сентября 1936 г.), природа человека обречена на выбор между катаклизмами и порядком, или порядком божественным.

Мы действительно подошли к временам, где мир, неспособный спасти себя своими собственными средствами, ожидает предоставления помощи небесной. И разве не симптоматично, что один за другим, не сговариваясь, последние и жалкие земные владыки узурпировали в различных языках титул проводника (дуче, фюрер, каудильо, вождь). Но последнее слово принадлежит Проводнику из Проводников, Помазаннику, Христу-Который-Должен-Прийти, Мессии, Владыке Года, Владыке Солнца, Владыке Пирамиды, Амону-Ра, Кхепри-Атон-Осирис-Хармакхису. Поскольку нет никакой скрытой разницы между этими родственными аллегориями, оккультное посвящение всех великих религий переводит это одним и тем же понятием вечной Истины.

Подлинная суть загадки Царской комнаты заключена в Открытой гробнице, иначе говоря, в так называемом саркофаге из розового гранита, о котором известно, что он никогда не принимал тела фараона.

Для того чтобы лучше понять ее и интерпретировать, нам следует снова взять египетскую «Книгу мертвых», этот символический комментарий пирамиды, и открыть одну из ее глав на следующем месте:

«Приветствую тебя, мой Отец света, который объявил нам, что телу святого не знакомо разложение. Я иду, тело, свободное от гниения, я нетлен, как мой отец Бог, который сам порожден с образом, заключенным в нетленном теле. Укрепи меня, заверши меня, Владыка Гробницы, от изменения в теле, в жизни, которые порождают разрушения жизни».

Солнце умирает по своему внешнему виду только для того, чтобы ожить каждый день.

Осирис превращается в растерзанный труп только для триумфального восстановления.

Иисус переживал агонию на Голгофе только для того, чтобы покинуть это место с помощью Восхождения.

Великий вечный миф мессианского Освободителя — это миф Открытой гробницы, которую никакая сила не может больше закрыть.

«Поскольку, — говорит евангелист Лука, — шабат миновал, Мария из Магдалы, Мария, мать Иакова и Солома, купили душистые масла, чтобы пойти и смазать тело Иисуса. В первый день недели ранним утром, когда солнце еще начинало вставать, они вернулись к гробнице. Между собой они говорили: „Нужно ли нам откатить камень подальше от входа в гробницу?“ Подняв свои глаза, они заметили, что камень, который был очень большим, уже откатился. Они вошли в гробницу, увидев какого-то молодого человека, сидевшего справа в белом одеянии, и они пришли в глубокое беспокойство. Он сказал им: „Не беспокойтесь; вы ищете Иисуса из Назарета, который был распят; он воскрес, его здесь больше нет“.»

Наутро третьего дня, подобно тому, как после трех ночей ожидания в саркофаге для вновь обращенного по египетскому ритуалу, завершилась тайна Воскрешения.

И именно здесь следует видеть ошибку теологов, которые делают из живого христианства религию распятия.

По воспоминанию о Распятии и под знаком креста совершались новые распятия. Христианская Европа наполнилась идеей смерти и конца.

А ведь прибитый гвоздями к кресту Христос и его смерть на Голгофе были лишь подготовкой освобождения жизни.

Христос не является символом распятия. Он выступает в качестве символа Воскрешения.

Победитель смерти и гробницы, Святой Воскреситель, нетленный, он огласил своего рода финал для всех людей, которые благодаря ему обретут бессмертие.

Хармакхис, Большой сфинкс, повернутый спиной к заходящему солнцу, своим каменным лицом ориентирован на молодое, восходящее солнце.

Если вторая половина XX века увидит его совершенно освобожденным от савана песка, значит, его послание актуально.

Десять раз, возможно, в течение шести тысячелетий огромный корпус присевшего льва был погребен в земле, и каждый раз, как он возникал вновь, происходило возрождение человечества. В конце прошлого века дюны покрывали его бока и его лапы. Позитивизм может полагать, что опустился уровень песка, но в то же время нельзя игнорировать тот факт, что именно сфинкс вознесся вверх.

Люди и времена стараются как можно лучше скрывать правду.

Первые конструкторы не только закрыли неразборчивый божественный почерк в толще пирамиды, но они еще и спрятали вход в нее под облицовкой.

Таким образом, пирамида Хеопса в течение, возможно, четырех тысяч лет предлагала посторонним взглядам лишь свои сверхъестественные линии и свои свечения. Вторжение Аль-Мамуна и его арабских ученых сводилось лишь к поискам материальных богатств. Более того, к 1400 г. султан Баркок возымел мнение, что пирамида слишком «разговорчива». Он распорядился демонтировать облицовку из известковых плит в надежде, что такая примитивная мера избавит ее от внимания будущих эпох. Рабочие снимали сверху и снизу огромные отполированные камни и оставили пирамиду лишенной своего внешнего секрета.