Кристофер Бейч - Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней

Последний взгляд часто называют “научным”, но это заблуждение, хотя, несомненно, ученые сыграли большую роль в его развитии и распространении. “Закостенелые” ученые нашего времени в основном ограничиваются изучением физической реальности, которую они исследовали более успешно, чем кто-либо когда-либо до них. В своей самовлюбленной замкнутости такие ученые не могут предположить существование нефизических миров или законов, управляющих ими. Они не в состоянии вынести суждение о проблеме, если не могут решить ее с помощью своих методов [21] Хотя наука может доказать (и делала это), что определенные события, якобы управляемые нефизическими законами, на самом деле управляются физическими. Следовательно, наука может “исказить” нашу оценку размеров и форм духовной сферы. .

Когда ученые поступают таким образом, они перестают представлять собой настоящую науку и предлагают вместо нее то, что Хьюстон Смит называет сциентизмом, или метафизическим натурализмом, маскирующимся под науку. Сциентизм — это недобросовестная наука. Он редко принимается сегодня лучшими учеными-исследователями, хотя и получил широкое распространение среди тех, кто преподает, а также тех, кто через науку хочет добиться славы. С помощью социологических данных можно доказать, что многие, даже большинство занятых в науке людей, фанатично преданных натурализму, перестают функционировать как ученые, — в лучшем случае они становятся философами, хотя обычно не выдвигают никаких философских аргументов.

Под влиянием метафизического натурализма сциентисты в течение многих лет твердят нам, что ощущение, будто бы за пределами физического мира есть что-то еще, — просто стремление выдать желаемое за действительное, культурный невроз, оставшийся с доисторических времен. Они предлагают отбрасывать такие внутренние побуждения, как простые иллюзии, созданные для защиты от жестокой реальности без Бога и идеи вечной жизни. Подавляемые авторитетом науки, которую путаем с сциентизмом, мы продолжаем отрезать себя от сокровенной части своего существа. Ставя разум превыше всего, мы перестаем обращать внимание даже на слабый голос, доносящийся из-за пределов “разумных рассуждений”. За то, что наука и порожденные ею технологии впечатляюще усовершенствовали многие сферы человеческой жизни (хотя, как выяснилось впоследствии, иногда с сомнительным результатом), натурализм с его духовной стерильностью потребовал страшную цену.

Как бы то ни было, метафизический натурализм проник сегодня до мозга костей — всех и каждого в отдельности. Он формирует нашу оценку качества жизни (жизненный стандарт) и даже сознания (состояние мозга), ведет к рискованному применению медицинских технологий ради нескольких месяцев жизни, потому что мы потеряли веру в какое-либо другое существование, кроме физического. Озабоченность тем, что дает наука, затемняет то, что метафизический натурализм отнимает у нас и что наука сама по себе дать не может. Ее исключительные успехи в открытии тайн реального мира убеждают нас, что мы, по сути, не что иное, как чисто физические создания.

Но это не так, и не наука заставляет нас прийти к такому выводу. Метафизический натурализм — не вина науки, а наша вина. Он отражает издавна существовавшее слепое увлечение, которое сегодня получило столь широкое распространение.

Если современная мысль видит науку и духовность как диаметрально противоположные понятия, то постсовременная мысль дает иную оценку. Два важных открытия. Во-первых, крупные прорывы в самих научных дисциплинах опрокинули взгляд Ньютона и картезианцев на Вселенную как на гигантскую физическую машину. Квантовая физика бросила вызов нашему понятию материи. Открытия в теории информации и систем, исследовании сознания, кибернетике, химии и биологии способствовали возникновению новой парадигмы, менее враждебной духовным реальностям. Читая работы Грегори Бейтсона, Ильи Пригожина, Руперта Шелдрейка, Станислава Грефа и Артура Янга, нельзя не признать, что наука стремительно отмежевывается от метафизического натурализма.

Во-вторых, классические духовные учения в последние годы переживают на Западе возрождение, позволяя людям осуществить трансцендентное измерение своей сущности [22] В данном контексте трансцендентное — это то, что находится за пределами физической реальности. .

В последние десятилетия в США приезжает много мастеров медитации, создающих свои центры, где преподают эти учения. В то время как средства массовой информации пытаются привлечь внимание к порой сомнительным представлениям восточной духовности, учителя, заслуживающие настоящего доверия, спокойно трудятся, пересаживая свои традиции на американскую почву. Их семинары и практические занятия ежегодно посещают десятки тысяч американцев. К классическим духовным учениям следует прибавить различные эмпирические психотерапии, также способные представить людям трансцендентную сторону жизни. Подобное развитие событий начинает медленно влиять на интеллектуальное сообщество [23] См., например, Станислав Гроф. “Путь самопознания”; Петер Фрэнкач. “Законы духовного гипноза”; Леонард Орр и Сандра Рэй “Возрождение в Новом Веке”. .

Исследования по реинкарнации — только одно из многих направлений научных исследований, бросающих вызов метафизическому натурализму. Если реинкарнация— правда, то натурализм — ложь. Если мы проживаем на Земле много жизней, то делаем это, перемещаясь между двумя сферами — физическим и неким нефизическим измерением, по крайней мере, нефизическим в классическом понимании этого слова. Истинная наука не имеет теоретических возражений против возможности существования такого измерения, хотя, естественно, будет тщательно исследовать аргументы, свидетельствующие в его пользу [24] Нефизическая сфера по ходу исследования может быть представлена утонченной формой телесности, а физическая, наоборот, — грубой формой нефизического “вещества”. Некоторые дискуссии квантовых физиков уже сегодня подозрительно похожи на это. Несмотря на возможные теоретические выкладки, сейчас мы вполне имеем право называть эти сферы физической и нефизической, не ограничивая себя строгими рамками метафизического дуализма (сам я склоняюсь к метафизическому монизму, рассматривая этот дуализм как функциональный и релятивистский). Далее в тексте я использую термины “нефизическое” и “духовное” как равнозначные и взаимозаменяемые, не подразумевая никаких дополнительных теологических интерпретаций под последним термином. .

Мне осталось лишь обрисовать, что ждет читателя в следующих главах. План этой книги прост. В начальных главах исследуются ключевые компоненты теории реинкарнации, в последующих — некоторые ее ответвления. Все изложено так, чтобы было понятно новичку и одновременно интересно тем, у кого уже есть представление о реинкарнационном мировоззрении. Книга начинается с азов и постепенно выходит на более высокий уровень обсуждения темы.