Джон Перкинс - Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений

Мы сидели на валунах у кристально чистого озера, глядя на цепь заснеженных гор, возвышавшихся на той стороне. Мария Куишпе, как всегда, была одета в безупречно белую рубашку, украшенную нежными цветами, синюю прямую юбку до колен и сандалии. Волосы собраны в тугой пучок на затылке. Лицо загорелое и морщинистое. Как и многие коренные жители Анд, она обладала замечательным чувством юмора. Для нее почти все на свете было священным, но мало что заслуживало слишком серьезного отношения. Рядом с ней всегда ощущалась особая атмосфера, которую можно было охарактеризовать одним словом — радость. Она украшала свою мудрость внешним легкомыслием, которое выражалось в блеске глаз, звуке голоса и движениях тела. Мой рассказ об исцелении у шуаров Марию не особенно впечатлил.

— Разумеется, ты вылечился. Все, что должен был сделать шаман, — это помочь тебе изменить мечту. Шуары используют несколько сильнодействующих препаратов, чтобы облегчить этот процесс. Они этим славятся. Но на самом деле, вовсе не обязательно использовать растения. Я могла бы тебя вылечить и без них.

— Как бы ты это сделала? — Как и шуары, мы знаем, что мечта — это все. То, как мы живем, определяется тем, о чем и как мечтаем. Процветание, здоровье, успех в любви, работа — все это контролируют мечты. Ты же мечтал о болезни. Ты верил, что, ведя тот же образ жизни, что и шуары, употребляя их пищу, расхаживая в мокрой одежде, не пользуясь мылом, чему учили твои родители, ты непременно заболеешь. Видел, как черви — то есть бактерии и паразиты — попадают в желудок каждый раз, когда ты делаешь глоток чичи.

Я признался, что она была права. — Я был предрасположен к тому, чтобы так думать. И я думал. — Ты мечтал о болезни. И болезнь пришла. Это легко можно предсказать. Но болезнь легко и вылечить. Все, что нужно делать, — изменить мечту. Мой народ для этого использует барабанный бой. Мы помогли бы тебе встретиться с внутренним наставником, который повел бы в путешествие, похожее на то, которое ты совершил с анакондой. Ты бы увидел червей и избавился от них. В общем, все то же самое. За тем исключением, что мы не дали бы тебе растение.

— Вы против подобных растений? — Нет. У них есть свои достоинства. И недостатки. — Какие, например? — Недостатки? А если растение недоступно? Здесь, высоко в Андах, аяхуаска не растет. Если мы хотим использовать растения, то должны найти их в джунглях. Но не обязательно. В них заключена огромная энергия, но часто таких растений, как аяхуаска, просто нет под рукой. Так зачем на них полагаться?

— Могла бы ты меня вылечить? — Конечно, — засмеялась она. — Хотя в действительности это была бы не я. Все исцеление исходит от Великого Создателя и от Пачамамы, Матери-Земли. Но мне бы потребовалось твое согласие и обещание, что ты освободишься от старой мечты, как только увидишь, какова она.

Она покачала головой и внимательно меня оглядела, как будто читая мою ауру.

— Сейчас с тобой все в порядке. Но мы все же можем обратиться к внутренним наставникам. Хотел бы ты встретиться с одним из них, чтобы он потом всегда был с тобой?

Я сразу согласился, но Мария сказала, что необходимо подождать. Когда солнце скрылось за заснеженными вершинами, мы легли рядом, плечом к плечу.

— Ты должен просто расслабиться, — сказала она мне. — Я отправлюсь в небольшое путешествие с одним из наставников. Мы встретимся с твоим наставником — это может быть животное, растение, человек, — и я предложу ему прийти к тебе в этом мире. Я приведу его и вдохну в твое сердце. Ты обязательно почувствуешь. Затем я вдохну гармонию в твою макушку, чтобы наставник чувствовал себя как дома.

Она сделала именно так, как обещала. Когда она вдохнула что-то в мое сердце, я почувствовал присутствие женской энергии. Ко мне пришел образ пожилой женщины. Мария помогла сесть и осторожно вдохнула в мою макушку. Затем рассказала о шаманке, которую нашла. Объяснила, что надо каждый день уделять время для общения с наставником, чтобы лучше его узнать.

— Он расскажет о силе мечты, — добавила она, подмигнув.

Я работал с наставником и другими духами, которые появились позднее, на протяжении многих лет. Провел примерно три года в Эквадоре, работая в «Корпусе Мира», а затем переехал в Бостон и начал работать на Кнута Торсена. Продолжил практиковать то, чему меня научили Мария Куишпе и индейцы-шуары. Конечно, никому не говорил о том, чем занимаюсь. Это было тайной, и я был уверен, что если работодатели или клиенты узнают об этом, моей карьере придет конец. Временами меня посещали сомнения — когда я вспоминал, что я выпускник школы менеджмента и верх брала рациональная сторона моей личности, — тогда я терял способность техник превращения.

Те годы были восхитительны. Я путешествовал по всему миру, побывал на всех континентах. Зарабатывал много денег, очень многого добился. Красивые женщины, шикарные машины, хорошее вино — все это у меня было. Я даже умудрялся проводить отпуск среди шаманов различных культур, которые многому учили, так что интерес к шаманизму не ослабевал (по крайней мере, если говорить о чисто интеллектуальном интересе).

Затем что-то случилось. Просто свалилось на меня, думаю, примерно через пять лет после того, как я начал работать с Кнутом. Я стал все больше подвержен резким сменам настроения. Иногда посещали тяжелые депрессии, постоянными спутниками стали гнев и какое-то неясное беспокойство. Когда я отправился к духам-наставникам, то понял, что меня больше всего волновали последствия проектов, которые я со своими подчиненными помог реализовать. Гидроэлектростанции, трассы через тропические леса и нефтяные скважины в пустынях могут помочь увеличить валовый национальный продукт государства, но они же несут разрушение окружающей среде и гибель традиционных культур.

Рациональная часть сознания сопротивлялась тому, что шептала интуиция, до тех пор, пока наставники не помогли обнаружить источник подавленного настроения.

На шестой год нашей совместной работы Кнут вышел на пенсию и поселился на небольшой ферме в Норвегии. Хотя он всегда предлагал проекты, приносившие нашей компании огромную прибыль, он же был в ней и голосом совести. За жизнь он многое повидал и научился состраданию. С одной стороны, он рос во времена Великой депрессии, сражался на полях Второй мировой войны и был сторонником экономического развития и материального процветания. С другой стороны, он прислушивался к тому, что говорили коренные жители, и выступал против засилья корпораций и бездумного разрушения хрупкой окружающей среды.

Я начал понимать, что подобная дилемма передо мной никогда не стояла. У меня не было прошлого, которое бы оправдывало стремление к увеличению материального благосостояния. Я понял: то, что Кнут осторожно называл прогрессом и процветанием, является не более чем неким алиби, прикрываясь которым, собственники могли безнаказанно грабить остальное человечество и природу. Я понял, что продолжать игнорировать голос тропических лесов, Анд, пустынь и наставников было бы преступлением против души.