Григорий Кваша - Практический курс Григория Кваши. Структурный гороскоп

Сервантес, который то воевал (возраст Кабана), то писал пьески (возраст Собаки), то занимался торговлей (возраст Змеи), вдруг (?) в 55 лет, сидя в тюрьме, начинает писать «Дон Кихота». Первая часть выходит в 58 лет, вторая часть в 68 лет. Таким образом, сие бессмертное произведение о чудачествах рыцарствующего Дракона целиком и полностью пребывает в рамках одного возраста.

Владимир Набоков, смею напомнить — Кабан, реального коммерческого успеха сумел добиться, лишь написав «Лолиту» (56 лет). Далее следовали «Пнин» (58 лет) и «Бледный огонь» (63 года).

Одно из самых прославленных достижений возраста — роман-утопия Германа Гессе «Игра в бисер» (66 лет) — гимн драконьему мудрствованию, его ортодоксальной уединенности.

Джон Роналд Толкиен, отметившись в возрасте Змеи лишь «Хоббитом» (45 лет), в возрасте Дракона создает то, что и полагается ему, Дракону, писать, — могучую утопию — трилогию «Властелин колец» (62–63 года).

Распрощавшись почти со всеми гениями мировой литературы и оставшись наедине с Гете и его «Фаустом», мы вступаем в возраст Кота. Можно, конечно, обратиться к жанру мемуаров, знаменитые «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург создает с 70 до 75 лет. Действительно лучшее время для воспоминаний, это и Брежнев хорошо знал, сделавший свою знаменитую трилогию «Целина» — «Малая земля» — «Возрождение» сразу после 70 лет.

А что же другие? Бернард Шоу, получив в 69 лет Нобелевскую премию, делает перерыв в несколько лет, но уже в 73 начинает штамповать новые пьесы, поразив мир свежестью и остротой своего пера. В 80 лет и в 90 и даже в 94 года он все еще пишет, хотя, по сути, лишь варьирует старые мотивы.

А теперь гораздо более запутанный случай — соавторство двух человек с весьма существенной разницей в возрасте (8 лет) — братьев Стругацких.

Совсем еще детская «Страна багровых туч» написана в 24 года младшего и 32 старшего брата. В любом случае эта вещь еще до входа в серьезные возрасты. Чуть позже другие ранние вещи: «Стажеры», «Извне», «Путь на Амальтею», «Полдень XXII век», «Далекая радуга». Все это из периода безоглядного оптимизма.

Первый истинный шедевр — «Трудно быть Богом» — написан в 1963 году. Один брат в самом конце возраста Кабана, другой в самом конце Собаки.

Между «Понедельником» (1964) и «Сказкой о тройке» (1967) всего три года, но пропасть огромная, первая вещь полна светлого оптимизма и безоглядной веры в будущее. Вторая уже в значительной мере сатира, и достаточно мрачная. Что же произошло за три года? Старший брат перешел в возраст Змеи (42 года), младший в возраст Собаки (34 года). В таком же духе достаточно печальная «Улитка на склоне» (1965). В 1967 году написаны «Гадкие лебеди». В «Обитаемом острове» (1968) герой молод душой и телом. Но в «Отеле «У погибшего альпиниста» (1969) главный герой уже зрелый, усталый мужчина.

Шедевр «Пикник на обочине» написан в 1971 году. Кризисы пройдены, оба брата зрелые мастера. А вот «За миллиард лет до конца света» — книга про звездного астронома (младшего брата), а также про кризис вступления в возраст Змеи. Стоит ли удивляться, что написана она в 1974 году, когда младшему исполнилось 41 год — самый разгар кризиса середины жизни.

Завершают период одновременной змеиности «Жук в муравейнике» (1979 — одному 54, другому 46 лет). А вот продолжение — «Волны гасят ветер» (1984) — фиксирует переход старшего в возраст Дракона (59 лет). Не отсюда ли куда более мощное философское звучание книги? Да и само понятие космической взлетности (людены, играющие в космосе) у Стругацких по-настоящему раскрылось лишь в этой повести.

«Хромая судьба» — целенаправленно книга Аркадия, главный герой — японист, москвич. А потому дата написания — 1982 год — это описание входа Аркадия в возраст Дракона (57 лет).

Величайшая вещь соавторов «Град обреченный» писалась в три приема: 1970–1972, 1975, 1987. Легко заметить, что 1975 год — это кризис Бориса (младшего), а 1987-й — это объединение обоих братьев в возрасте Дракона. Оттого и вещь получилась столь философичной.

В 1988 году еще один шедевр философской прозы: «Отягощенные злом». В 1991 году, не дожив до возраста Кота, умирает Аркадий.

Какие выводы? Возраст Кабана — источник веселья, возраст Собаки — кладезь мудрости и мужества, возраст Змеи — наивысший драматизм человеческого бытия. Однако уже в возрасте Дракона побеждает мощный и спокойный философский взгляд на жизнь. В общем-то, все это уже было известно структурному гороскопу. Однако с примерами из мировой литературы как-то легче.

2002

Поиски смысла жизни и страх смерти. Эти две темы идут параллельно в жизни человека. Стоит только найти смысл в жизни, и смерть как-то уже не очень страшна. И наоборот, если смерть перестает пугать человека, то, стало быть, бессмысленность бытия не так уж очевидна.

Разумеется, человек боялся смерти, боится и будет бояться всегда. Но тут ведь речь идет скорее об эмоциях либо о каком-то мистическом ужасе, который рождается в юном неокрепшем мышлении, не уверенном в своем бессмертии. Впрочем, вера в бессмертие также штука не надежная и больно уж смахивает на успокаивающую таблетку, наркоз, сказочку, призванную отвлечь от ужаса перед небытием. Да и надо ли нам слишком уж много думать о том, что последует после жизни? Наверное, стоит больше заботиться о делах земных. А вот проблематику рождения и смерти совсем не плохо переместить из внешних дел во внутренние, научиться умирать и рождаться в процессе жизни. Кто много умирал при жизни, не станет бояться смерти заключительной.

В самом деле, разве так уж страшна смерть тому, кто давно похоронил все самое лучшее, что было с ним в жизни? А если он похоронил все, что у него было, зачем жить дальше? Так постепенно мы приходим к выводу, что каждый раз продлеваем себе жизнь, совершая очередной выгодный размен, позволяя чему-то умереть, а взамен чему-то родиться.

Мы можем и должны научиться ощущать смерть не как одну-единственную точку в конце жизненного пути, а как некий очень длинный процесс, проходящий многие стадии, причем конечная стадия может оказаться далеко не самой печальной. Череда смертей начинается от самого рождения. Соответственно и череда рождений идет до самой смерти. Так что задача человека лишь в том, чтобы выгодно разменивать свои смерти на свои же рождения. Согласитесь, это в наших силах, и если удастся обменять свою очередную смерть на очень выгодное рождение, то смерть уже не повод для печали — а обоснование радости. Так проблема смерти обретает элемент обмена или даже торговли.

Итак, возраст Петуха. Человек только родился, а уже пришло время первой смерти. В человеке умирает его связь с тем миром, из которого он пришел, замолкает музыка того космоса, где он пребывал в блаженстве и неведении. Не стоит думать, что это смерть пустячная. Что мы, собственно, знаем о том мире? Может быть, эта первая смерть ужаснейшая из всех смертей. Не желая прощаться с тем миром, ребенок может отказаться от мира нашего. Известно, что младенцы, которых не смогли прельстить сомнительные достоинства нашего мира, просто засыпают и не просыпаются.