Фридрих Юргенсон - Радиоконтакт с потусторонним миром

Не нагружая читателя ужасными деталями тех событий, скажу только, что повседневную жизнь захлестнули террор, голод, мучительная нищета, вспышки тифа и эпидемия холеры.

Но, несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Необходимость заставляет быть объективным и учит жить настоящим. В короткие затишья между обстрелами мы бегали загорать на пляж. Мы постоянно голодали, жутко мерзли зимой и танцевали в нетопленных комнатах, чтобы согреться. Несмотря на все лишения и опасности, человек может вынести намного больше, чем он полагает, особенно в юности.

В ходе трех гражданских войн Одессу 14 раз «освобождали» в кровавых уличных боях. Результаты всех этих следовавших друг за другом «освобождений» были всегда одинаковые и затрагивали все слои населения, однако больше всех страдала интеллигенция. Я благодарю милосердную судьбу, что она пощадила нашу семью. Нам даже удалось эмигрировать, и мы поселились в Эстонии.

В 1932 году, во время поездки с моим преподавателем в Палестину, где я должен был продолжить свою вокальную подготовку, начались террористические акты арабов против евреев, и я чуть было не оказался втянутым в вооруженные беспорядки. Террор есть террор, и он несправедлив по отношению к тем, кто страдает от него, неважно, во имя чего он ведется — во имя свободы или религии, или какой-либо расовой идеологии, в крупном или мелком масштабе, правыми или левыми силами.

Когда после семи лет, проведенных за границей, я вернулся в Эстонию, началась Вторая мировая война. Начался процесс освобождения трех прибалтийских государств от России. История снова повторялась, только в более современной версии. Сюжет был тот же самый: диктат, война, террор и «освобождение». Его вариации зависели от того, кто правил в данный момент, применялись в зависимости от обстоятельств и включали разрушительные бомбардировки, массовые депортации, концентрационные лагеря, выстрелы в затылок и газовые камеры. Таким образом, с ранних лет меня окружали страдания и опасности, и никогда я не чувствовал настоящего мира, покоя и уверенности, что так необходимо молодому человеку. Невозможно исцелиться от пережитых страданий. Единственное, что я понял для себя, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не поступлю на военную службу, ни в мирное, ни в военное время, независимо от того, какими неприятностями мне это грозит. С ранних лет у меня аллергия и неприятие всего, что связано с военной формой и оружием, с военной подготовкой, использованием силы и массовым убийством людей или животных. Поэтому я и стал вегетарианцем.

Профессия, которую я выбрал, отвечала моим природным способностям. В молодости я был певцом, позже стал художником. Хотя вокальная подготовка заняла у меня 9 лет, моя музыкальная карьера продолжалась только 2 года. Проблемы с желчным пузырем и хронически е простуды не позволили мне продолжать выступления на сцене.

К счастью, в юности я учился рисованию, поэтому переход к новой профессии оказался естественным и плавным. Так как моя новая профессия подразумевала проведение выставок и поездки за границу, я мог заводить знакомства с людьми различных социальных слоев, ведь художников часто приглашают в разные дома.

Летом 1958 года, покинув в очередной раз Италию, я вернулся в Стокгольм, где в то время постоянно проживал. Я чудесно и с пользой провел время в Помпеи и как раз собирался осуществить интересный план, который так же был связан с этим местом. Кстати, этот погребенный под лавой город с детства обладал для меня магической притягательной силой и был предметом моих устремлений. Весной 1958 года произошло нечто, что превзошло все мои ожидания. Мне неожиданно быстро удалось организовать выставку в Помпеи, в самом сердце древнего города, в просторном «Ра^э^а» в Термах Форума.

Одновременно я был занят завершением картины, работа над которой доставляла мне огромное удовольствие, с одной стороны, благодаря своему интересному сюжету, с другой, благодаря сопровождавшим это обстоятельствам. Мне разрешили работать в чудесном доме так называемого «Печального поэта», который был расположен по диагонали от моей выставки. В его унылой, располагающей к размышлениям обстановке расположилась моя студия. Большое помещение было необходимо, потому что все мои картины были до 9 метров высотой (29,5 футов).

Я занимался своими картинами с утра до ночи и наслаждался сказочной атмосферой этого древнего города. Иногда я оставлял работу, гулял по узким аллеям и глубже знакомился с этим раскопанным из-под лавы городом, тем более что у меня были ключи от всех домов.

На официальной презентации картины, которая произошла в завершение выставки, мне было сделано предложение принять участие в раскопках дома в Помпеи следующей весной. Можете себе представить, что это значило для меня. Без сомнения я достиг пика своей карьеры как художник, и мне казалось непостижимым, что мечта моей жизни — принять участие в раскопках — может осуществиться так легко.

Когда я вернулся в Стокгольм и, опьяненный успехом, начал готовиться к осуществлению своих планов, произошло нечто, что приглушило мои амбиции. Медленно, но неуклонно разворачиваясь, оно положило конец моей карьере как художника и всем моим планам на будущее. Нечто странное, невероятное вошло в мою жизнь, изменив мои мысли, ощущения, все мое сознание, и позволило мне шаг за шагом познать новую реальность. Все началось так.

День больших перемен. — Что происходит с моим магнитофоном?

В Стокгольме наступила весна, та робкая, ранняя весна в большом городе, признаки которой можно заметить на рассвете или на медленно темнеющем закатном небосводе. Приближалось время, когда я должен был принять участие в раскопках дома в Помпеи.

Этой весной мы с женой решили проводить выходные за городом. Погода была необычно солнечной и теплой, расцветающий сад был полон ароматов, и с раннего утра до позднего вечера можно было слышать пение птиц. В пятницу, 12 июня 1959 года мы выехали за город после обеда, и я в первый раз прихватил с собой магнитофон, чтобы записывать голоса птиц.

Наш загородный дом располагался в уединенном месте: большой сад, немного запущенный, рядом лес и озеро с камышом — все это создавало благоприятные условия для множества разнообразных птиц. Птичье пение интересовало меня с детства.

День был солнечный, и по прибытии за город мы первым делом отправились к озеру, чтобы принять солнечные ванны. Было около четырех часов, и я решил, как запланировал, начать запись голосов.

Когда мы пришли в лесной домик и устроились на мансарде, я поставил новую пленку и поместил микрофон поближе к открытому окну, занавешенному тонкой нейлоновой сеткой. Через некоторое время рядом с домом присел зяблик, и я включил магнитофон.