Сабин Бэринг-Гулд - Книга оборотней

Зато в более поздние времена, в XIV–XVI веках, низшая демонология, в частности представление об оборотнях как бесовском воплощении, получила широкое распространение. Причем это парадоксальным образом сочеталось с активной деятельностью Церкви по искоренению суеверий, в результате чего демономания приняла невиданный размах и сопровождалась всевозможными историями об оборотнях и волколаках. По утверждению В. П. Даркевича, «в Западной Европе, начиная с XIV века и особенно в XV–XVI веках, атмосфера демономании сгущается и воображением людей с особой остротой завладевают сцены Апокалипсиса, возрастает и страх перед загробным возмездием, что засвидетельствовано и памятниками письменности, и искусством» [11] Даркевич В. П. Народная культура Средневековья. М., 1988. С. 56. . Исследователи духовной культуры Средневековья говорят о «глубоком падении богословской мысли», догматизации христианства, о внедрении в сознание «самых наивных представлений народной вульгарной религии» [12] Добиаш-Рождественская О. А. Культура западноевропейского Средневековья. М., 1987. С. 175. . О. А. Добиаш-Рождественская, в частности, пишет о наиболее мрачной полосе Средневековья, стихийном спаде к невежеству в сочетании с наивной вульгарной фантастикой и походом против мирской науки, заложенных еще в сочинениях папы Григория Великого (VI век) и определивших христианское сознание вплоть до Нового времени. Характерно, что в начале своей деятельности Григорий, посылая епископа Августина Кентерберийского к англосаксам, рекомендует ему «программу компромисса» — приспосабливания проповеди и обрядов христианства к старому языческому обычаю, «смыкая новые святилища… их праздники, героев и обычаи со святилищами, праздниками и т. п. народной языческой старины» [13] Там же. С. 174–175. .

Это смыкание сопровождалось, с одной стороны, огрублением христианских догматов, с другой — демонизацией языческих верований. В свете христианских представлений свойство Одина оборачиваться в волка перевело его из богов в разряд демонов-колдунов, главная опасность которых состояла не в том, что они могли пожрать тело человека, а в том, что они способны были погубить его бессмертную душу. Аналогичным образом древние языческие представления о зооантропоморфных превращениях в простонародном сознании стали устойчиво связываться с нечистой силой, бесовщиной, черной магией и т. п. Любое отклонение от нормы, непохожее, странное поведение или событие рассматривались и воспринимались как происки дьявола, колдовство, а значит, оборотничество. Именно в эту эпоху концепт оборотничества в простонародном сознании утратил положительные признаки (родство с природой, покровительство высших сил, особые способности и проч.) и закрепил отрицательные (нечистая сила, чернокнижие, бесовщина, кровожадность и проч.).

Раздвоение понятия и оценки оборотничества достаточно отчетливо прослеживается и в книге С. Бэринг-Гулда, где собраны как очаровательные предания о лебединых девах и иных языческих образах, так и устрашающие былички и поверья о вервольфах в период от позднего Средневековья до XIX века. К тому времени мифологический образ оборотня, его профанация в народном сознании и реальные проявления противоестественной жестокости и неустойчивости психики уже становились предметом внимания не только богословов, но и ученых, прежде всего врачей и физиологов, к исследованиям которых обращается Бэринг-Гулд в поддержку своего основного тезиса о том, что представление об оборотнях — это продукт невежественного ума, наивная попытка объяснить дикое, звероподобное поведение человека.

Сабин Бэринг-Гулд (28 января 1834 — 2 января 1924) — англиканский священник и проповедник, богатый землевладелец, писатель, агиограф, исследователь, собиратель фольклора (народной поэзии, преданий, быличек и сказок), многодетный отец — был едва ли не воплощением «человека викторианского», то есть крайне респектабельного, твердого в религиозных и нравственных устоях, трудолюбивого и сильного духом, и в то же время чудаковатого, если не сказать эксцентричного. Чтобы представить себе, что может привлечь внимание такого человека к теме оборотничества настолько, что он посвящает этому целую книгу, стоит пристальнее вглядеться в его биографию и перечень изданных им книг, очерков, статей, стихов, пьес, заметок и иных публикаций — по подсчетам исследователей, их всего около тысячи двухсот!

Сабин Бэринг-Гулд родился в очень состоятельной семье, принадлежавшей к старинному банкирскому роду Бэрингов. Б о льшую часть детства и юности он провел за границей, а потому получил общее образование не в школе, а от частных учителей, что не помешало ему в 1853 году поступить в Кембриджский университет и стать обладателем сначала степени бакалавра (1857), а затем и магистра (1860). Вскоре после этого он был рукоположен и назначен на должность викария, а впоследствии стал пастором в приходе Ист-Мерси в Эссексе, где и прослужил до 1880 года. В 1880 году он унаследовал богатое фамильное поместье в Лю-Тренчарде, в Девоншире, там же получил бенефиций и в 1881 году возглавил приход, которым управлял более сорока лет вплоть до своей кончины в 1924 году. В качестве богатого землевладельца он перестроил и усовершенствовал главный дом усадьбы Тренчард-Мэнор, а в качестве пастора осуществил реставрацию церкви Святого Петра (XVII век).

Его семейная жизнь, имея необычное начало, сложилась вполне обычно и благополучно в викторианском духе: он прожил сорок восемь лет в счастливом браке и имел пятнадцать детей, из которых все жили долго, кроме одной дочери, умершей в младенчестве. Необычность заключалась в том, что, будучи викарием и отпрыском богатой и влиятельной семьи, Бэринг-Гулд проникся романтической любовью к дочери простого фабричного рабочего, шестнадцатилетней Грейс Тейлор, отправил ее в семью священника в Йорк, где она получила домашнее воспитание и образование, и женился на ней несколько лет спустя. Эта история вдохновила Бернарда Шоу, друга Бэринг-Гулда, на написание пьесы «Пигмалион». Грейс умерла в 1916 году, и Бэринг-Гулд высек на ее могильной плите надпись на латинском языке: Dimidium Animae Meae (Половина моей души).

При всей преданности семье, даже в этой сфере Бэринг-Гулд отличался эксцентричностью, в частности, его биографы приводят случай, когда на детском празднике он доброжелательно поинтересовался у одной из девочек: «Малютка, кто твой отец?» Та залилась слезами и ответила: «Ты, папочка!» Девочка оказалась его дочерью Джоан.

Однако семейная жизнь составляла всего лишь своего рода надежный тыл, а главная деятельность Бэринг-Гулда разворачивалась в области общественного и письменного творчества. В наши дни он почти забыт как писатель, хотя опубликовал тридцать шесть романов, книги готических рассказов, стихи, песни, жития святых, проповеди, историко-краеведческие очерки многих областей Англии, прежде всего Девоншира, записанные им народные предания и песни, а также очерки по мифологии христианства и народным поверьям, в том числе «Книгу оборотней», и мемуары.