Бхагван Раджниш - Азбука осознанности

Помните, я не говорю, что вы тот, кто сознает. Я говорю, что вы сознание: это ваша истинная тождественность. В тот день, когда человек узнает: «Я сознание», он приходит к высшему пониманию, потому что в тот момент, когда вы знаете: «Я сознание», вы знаете также, что все есть сознание, на разных планах. Камень сознателен по-своему, дерево сознательно по-своему, и животные, и люди. Все сознательны по-своему, и сознание — многогранный бриллиант.

В тот день, когда вы узнаете: «Я сознание», вы узнали универсальную истину, вы пришли к цели.

Разочарование приходит как тень успеха. На Востоке никакого разочарования не бывает, потому что не бывает и успеха, так что тени не может быть. На Западе много разочарования, потому что успех пришел; все, что нужно человеку, доступно, но удовлетворения нет. Успех оказался безуспешным — вот что такое разочарование…

На Западе, по причине разочарования, люди все больше и больше интересуются медитацией, молитвой, созерцанием. Это часть того же самого разочарования. По моему наблюдению, человек становится медитирующим только тогда, когда у него остается только две возможности: самоубийство или трансформация.

Когда во внешнем мире, кажется, не осталось ничего, кроме самоубийства, человек обращается внутрь. Только в этой точке, в кульминационной точке разочарования, человек обращается внутрь. Этот поворот не может произойти в равнодушном человеке; он происходит только тогда, когда все чувства горячи и снаружи пути больше нет — все пути оказались ложными. Когда вы полностью разочаровались во внешнем мире и всех внешних путешествиях, когда все экстравертное кажется бессмысленным — лишь тогда расцветает стремление, глубокая тоска по внутреннему паломничеству.

Так было всегда. Только в крайних ситуациях, когда жизнь заходит в кризис, происходит трансформация. Вода испаряется при ста градусах; необходима эта температура. Запад создал необходимую температуру разочарованности. Сколько-то людей станут жестокими, сколько-то людей станут убийцами, сколько-то людей станут самоубийцами, но большая часть человечества начнет обращаться внутрь.

Я никогда ничего не ожидаю — поэтому не может быть речи о неожиданностях; для меня все неожиданно. И не может быть речи о разочаровании… только очарование! Если что-то происходит, хорошо; если не происходит — еще лучше!

Если вы не используете энергию творчески, если она не становится танцем, смехом и радостью, та же самая энергия станет вредной и ядовитой. Она станет разрушительной.

Говорят, что Адольф Гитлер хотел стать художником, но его не приняли в академию. Только подумайте: если бы его приняли, весь мир мог бы быть совершенно другим. Второй мировой войны могло бы не быть. Все человечество было бы совершенно другим. Но этот человек не смог быть творческим. Он хотел быть творческим, у него была энергия; несомненно, он обладал огромной энергией: он привел к разрушению весь мир, чего не смог бы сделать ни один другой человек. Но энергия была одна и та же; она могла бы стать творческой, но стала нетворческой.

Я слышал…

Отец читал сыну лекцию о том, что кулаки — не лучший способ разрешения споров.

— Разве ты не знаешь, что, когда ты вырастешь, ты не сможешь использовать кулаки вместо аргументов? — начал он. — Пора начинать пользоваться мирными и дружелюбными средствами, чтобы прийти к согласию. Постарайся объяснить, логически и убедительно, что ты прав, и держись, опираясь на свою правоту. Помни, что сила не делает тебя правым. Хотя сильный может победить слабого, это не значит, что слабый не прав.

— Я знаю, папа, — сказал мальчик. — Но тут было другое.

— Другое? Какое же другое? О чем таком вы с Джонни поспорили, что нужно было драться?

— Он сказал, что он может меня поколотить, а я его не могу, и был только один способ выяснить, кто из нас прав.

В прошлом ребенок из детства переходил в старость; молодости как таковой не существовало. В бедных странах это по-прежнему так. Вы найдете это в туземных племенах, в бедных странах: шестилетние, пятилетние дети работают, как старики. Семь, восемь лет — и они уже отягощены заботами. У них нет шанса на молодость. Поэтому в прошлом не было разрыва в поколениях. Разрыв поколений — новое явление, очень важное явление. Это случилось впервые; мы впервые смогли себе это позволить. Разрыв поколений возможен в богатом, процветающем обществе — только при определенном уровне благосостояния появляется разрыв между поколениями.

Ребенок и старик смотрят друг другу в лицо — разрыва нет. Ребенок смотрит в будущее, старик смотрит в прошлое. Поэтому вы всегда найдете большую дружбу между детьми и стариками. Они обращены друг к другу лицом. Так было всегда: дети и старики жили вместе. Никакого разрыва не было.

Молодой человек — новое явление в мире. Он ни ребенок, ни старик. Он первым ступает на новую землю. Он пытается жить сейчас, здесь.

Разум просто означает способность откликаться, потому что жизнь — это поток. Вы должны быть осознанными и видеть, чего от вас требует ситуация. Разумный человек ведет себя в соответствии с ситуацией, а глупый человек ведет себя в соответствии с уже готовыми ответами. Позаимствовал он эти ответы от Будды, Христа или Кришны — не имеет значения. Он постоянно полагается на то, что написано в Писании, он боится довериться самому себе. Разумный человек полагается на свое собственное понимание, доверяет своей сущности. Он любит и уважает себя. Неразумный человек уважает других.

Не существует ни рая, ни ада. Они существуют только в вашей психике. Если в своей душе вы сонастроены с существованием, если вы безмолвны, вы находитесь в раю. Если вы обеспокоены, если вы потеряли тишину, если вас что-то отвлекло, и озеро вашего сознания покрылось рябью и перестало быть зеркалом, значит, вы находитесь в аду.

Ад просто означает дисгармонию внутри — внутри вас и по отношению к существованию. Как только вы оказываетесь в гармонии с самим собой и с существованием — а это две стороны одной монеты — вы сразу же попадаете в рай. Ад и рай — это не географические понятия.

Уму свойственно накапливать горечь. Он собирает раны, обиды, унижения. Он помнит их годами.

Психологам хорошо известен тот факт, что что-то, сказанное вам в возрасте четырех лет, может задеть вас до такой степени, что останется в вас как незаживающая рана, как воспаленная рана. Вы не позволяете ей исцелиться. Вы продолжаете растравлять эту рану, трогаете, чтобы она болела и болела, снова и снова раздираете, никогда не давая ей возможности зажить, не оставляя ее в покое. Если посмотреть на наш ум, это не что иное, как сплошные раны. Поэтому жизнь становится адом; в цветах мы видим только шипы.