Галина Манукян - Принцип Троицы

— Я же говорил…, - повернулся к нему лицом Виктор, испаряясь в искаженном прозрачном воздухе.

— Давай обратно, — сказал Денис, — я так не могу. Это ты у нас — физик-шизик, а мне еще мой мозг пригодится. Глядя на твои фокусы, крыша едет.

— Окей.

Виктор вернулся. Соболев оглядел его еще раз со всех сторон, снял с уха Миллера «чудо техники»:

— А на вид — обычная гарнитура к мобильнику. Вот тут даже бренд есть — Нокиа.

— Конечно, я изменил только начинку. Зачем изобретать велосипед, если есть подходящая форма?

Денис плюхнулся на кровать и спросил:

— А с тростью что не так? Ты ей не просто хромаешь?

— Не-ет, — Миллер, довольный реакцией первого своего зрителя, взял в руки трость. — Помнишь, как Никола Тесла делал искусственные молнии с помощью металлического шара? Я его идею позаимствовал, только мне хватило этого вот набалдашника. Я бы показал, но, боюсь, что устрою пожар.

— А в чем суть? — не понимал Денис.

— Вспомним обычное природное явление, — пальцы Виктора принялись чертить в воздухе все, что он говорил, — в грозовом облаке есть конвективная ячейка, в ней скорость восходящих потоков постепенно растет от 5 метров в секунду до 25. Сначала нисходящий поток минимален. Потом испаряются частицы воды и охлаждают воздух вокруг, нисходящие потоки тоже усиливаются, постепенно захватывая все облако. Оно как бы созревает. Температура воздуха понижается. Величина электрического заряда скапливается в облаке, пока между противоположно-заряженными областями облака не происходит разряд. Вот тебе и молния!

— Да, но этот процесс идет достаточно долго, — вспомнил школьный курс физики Денис, — и на высоте километров эдак с восемь. А у Теслы катушки были громадные. Неужели возможно такой шпендюлечкой молнию выпустить?!

— Еще как! — кивнул Виктор. — Причем направленную.

— Покажешь? — загорелся Денис.

— Обязательно. Только где-нибудь подальше, чтобы людей не напугать.

— Что? Сильно шарахнет?

— Вполне.

— Обалдеть! — покачал головой Денис. — Это все хорошо, но что ты планируешь дальше делать?

— Искать Дину, — сказал Виктор.

— Каким образом?

— Сначала народ поспрашиваю, осмотрюсь, а там видно будет.

— Ладно, теперь мы в команде. Если что надо, будем делать вместе, — протянул руку Денис.

Виктор поколебался немного:

— Надолго ли?

— Да брось! Русланов — нормальный мужик. Делает свою работу, как надо! Чего ты обижаешься, как девочка?! Ну? Мир?

— Окей, — Миллер пожал протянутую ладонь. — Пойду, умоюсь к себе в номер. Я в четвертом остановился.

На выходе Виктор задержался и спросил:

— А где живет этот Булкин?

— Первый дом на въезде в деревню. И Зоя Ивановна там же, рядом.

— Не выключай телефон!

— Хорошо.

Егор Палыч поправлял покосившийся сарай, то и дело вытирая пот со лба. Переходящее в день утро распарило жарой. Сырой, банной. Не спасала и тень от яблони. Палыч засучил рукава и взялся за топор. Скрипнула калитка. «Что, Дружок, нагулялся?», — повернулся Булкин, ожидая увидеть своего пса, но там стоял молодой мужчина. Высокий и очень городской он, будто старик, опирался на палку и прикрывал тонкими пальцами глаза от солнечных лучей.

— Егор Павлович, если не ошибаюсь? — спросил незваный гость.

— Не ошибаетесь, — буркнул Булкин.

— Позвольте представиться, Виктор Миллер, — подошел поближе мужчина.

— Чем обязан?

— Я ищу одну девушку, Дину Соболеву, — сказал Виктор, — мне сказали, что это вы ее в горах нашли.

— Ну, нашел, и что? — фыркнул в усы старик. — Вам-то что?

Несмотря на отсутствие расположенности к беседе местного жителя, Виктор зашел под сень деревьев и, наконец, перестал прятать лицо от солнца.

— Я хотел поблагодарить вас, — вдруг сказал Миллер, — кто-то прошел бы мимо незнакомого человека в беде, а вы помогли Дине.

Торчащие, как у кота перед боем, усы опустились. Егор Палыч взглянул в ничего не скрывающие глаза посетителя. «Какой необычный цвет… Как у нее», — подумал Палыч, и отпустившая было тяжесть в груди навалилась на него снова.

— Вы — Виктор, — отвел взгляд старик.

— Да-да. Виктор Миллер.

— Знаю я, на фотографии видел. Она показывала, — Булкин ссутулился и пригласил жестом в дом. — Пойдем, пообщаемся, Виктор Миллер.

Не спрашивая, хочет ли гость, старик налил чаю и поставил кружку в красный горох перед ним. Виктор жадно рассматривал нехитрую обстановку, пытаясь увидеть все так, как представилось это Дине. Казалось, он различал в запахах старых вещей, трав и древесины ее едва уловимый аромат. Она тоже здесь сидела? Пила чай? Беседовала с этим неразговорчивым, хмурым дедом? Был ли он с ней также жёсток?

— Боюсь, опоздал ты, братец. Сгинула девочка, — вдруг сказал хозяин, — любила она тебя. Любила… Раз ты здесь, значит, тебе это важно.

— Конечно! Но почему…

— Потому что готова была сама умереть, считая, то ты погиб, — перебил старик и без особых предисловий рассказал Виктору, как нашел брошенную девушку в горах, как привел ее к себе, о том, как она боялась своего преследователя, играющего с ней, как с кот с мышью.

По мере того, как Булкин рассказывал о решимости Дины не навредить близким и бороться самой, несмотря ни на что, Виктора охватывал жгучий стыд из-за ревности, охватившей накануне. Угрюмого старика и самого раздирало гнетущее чувство: он не отправил девушку домой, хотя мог. Не отговорил. И пусть Палыч не произносил этого вслух, горечь сквозила в каждом его слове, будто бы виноват был в чем-то. Наконец, Булкин замолчал.

— Спасибо вам за все! — сказал Миллер. — Вы не знаете, куда Дина могла пойти?

— Знал бы, давно сам за ней пошел, — ответил старик, — только думаю, не сама она ушла, а забрали ее снова. Черт этот черный с компанией тоже из деревни пропал.

— Я все-таки думаю, что она жива, — с надеждой сказал Виктор, — и буду искать ее. Жаль, только мест этих не знаю.

— А у меня нехорошо на душе, — возразил дед. — Доброго ничего они не затеяли.

Он прошелся из угла в угол, будто искал чего, и вдруг добавил:

— Как подумаю, что ее, может, на свете уж нет, так все в душе и заходится…

В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец, Виктор поднялся из-за стола:

— Егор Павлович, вы не могли бы мне показать, где она жила?

— Рядом совсем, через улицу. Только там не найдешь ничего, — ответил Булкин.

Уже по дороге он добавил:

— Ты Зойке, соседке, не верь. Она врет, как дышит, а дышит часто. Ей было б кого грязью облить.

Маленький домик, затерявшийся в лопухах и одуванчиках, встретил пустой сыростью. Виктор обошел комнаты, всматриваясь в каждую деталь. Вещи и стены молчали.

— Что, Палыч, опять сдаешь комнату? — послышалось из входных дверей.