Алла Михайлова - Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»

Говорят, что у людей, которые выполнили свою программу в этом мире, инстинкт самосохранения начинает барахлить. Да, человек — это программа, это вещь, которая динамически развивается. Может быть, Юра, и как профессионал, и как человек свою программу выполнил и ничего позитивного в мир уже не нёс.

Юра очень верил в примету: с кем встретишь Новый год, с тем человеком в течение года уж точно не расстанешься: «Я в последние годы всегда встречаю новогодние праздники с Никасом». И действительно, год от года они всё теснее сближались, и отношения их крепли. Но в этом году Юра с грустью и сожалением сказал, что Никас со своей девушкой Машей, а также Николай Николаевич Дроздов с супругой на новогодние праздники улетают в Париж. Гена Гончаров, руководитель Московской школы гипноза, также планировал провести праздничный вечер со своей девушкой Леной Фирсовой. Я спросила:

— А почему ты не хочешь поехать к Анелине?

— Она напьётся.

— Ну, если ты приедешь, я думаю, она будет рада и не напьётся.

— Ну, значит, напьётся от радости.

И добавил:

— Она хочет, чтобы я на ней ещё раз женился. Я на ней больше не женюсь!

— Тогда давай отмечать вместе.

— Нет, я сам что-нибудь придумаю.

— Хочешь, чтобы мы расстались в следующем году?

— Я даже думать не хочу, что мы когда-нибудь можем расстаться.

Сказал, как отрезал. Действительно, было видно, что Юре неприятно об этом говорить.

Никас в Париж не уехал, вернее, уехал, но позже, 8 января, однако Новый год встречал всё равно с Машей, а Юра после своей подворотни, уже в новом году поехал всех навещать — и Никаса, и Гену. Всё время, буквально каждый час, звонил мне, сообщал о своих передвижениях. А я встретила Новый год в его свитере, прижимая к себе его фотографию. И вот результат: этот свитер, в котором он оказался в больнице, теперь лежит у меня дома, это теперь моё наследство, а Юрочка в новом году расстался сразу со всеми…

17 февраля 2006 года в 10 часов утра мы проснулись, я сидела рядом с ним на кровати в спальне и только подумала: «Что же делать? За лекарствами надо в аптеку бежать. Тонометр хороший купить. А как его одного оставить? Надо кому-то позвонить. Наверное, Бусику или Юле Панкратовой. И Никаса надо начинать разыскивать», — как Юра погладил меня по коленке, взял руку, поцеловал ладошку и сказал: «А всё-таки болит вот здесь-то» и опять показал на шею, на горло, не посередине, а чуть левее. И приложил мою ладошку на больное место. Посмотрел мне в глаза так пристально — то ли прощался, то ли запомнить хотел, а может, просто сказать что-то. А в глазах грустная усмешка промелькнула. Всё такая же обаятельная. Несколько секунд до смерти, а всё равно — харизма сумасшедшая. И всё… Откинулся опять навзничь, захрипел, но уже, конечно, не долго. Не как в первый раз. Я сразу поняла, что это конец.

Не знаю, как я не сошла с ума!!! Даже не предполагала, что может быть такое горе, когда кто-то невидимый волевым решением просто грубо ставит тебя перед фактом, невзирая на твою любовь и безотказность, и никаких возражений, исправлений, споров, доказательств, апелляций уже не допускается. Как же тяжела эта безысходность на грани жизни и смерти, когда одна смерть готова потянуть за собой другую! В тот момент я поняла, что не было еще у меня горя, хотя, конечно, и до того умирали близкие и дорогие мне люди.

Вообще, мне не понять этот процесс: человек умирает и улыбается. Вообще, в Индии люди относятся к смерти, как к чему-то такому радостному, возвышенному. Путешественник Лёша рассказывал мне, что на похоронах радуются, веселятся, танцуют, даже избавляются и бросают труп в Ганг, в воду, и потом ликуют. Так что от настроения зависит очень много. К сожалению, это так. Нет настроения — нет работы, нет результата, нет жизни.

Что такое смерть?

Понятие, размытое неизвестностью, но самое сильное в этом явлении человеческого существования — это то, что человек знает, что он умрёт, и всё равно живёт с огромным удовольствием.

Боже мой, вся жизнь, как под общим наркозом!

Юра умер 17 февраля, в пятницу (Венерин день), а 18 февраля, как известно, шабаш. Ведь магия по сути — антибожеское занятие. Ею увлекаются люди, стремящиеся властвовать, но при этом происходит разрушение их собственных душ. Не надо было креститься — покрестившись, он изменил магическим силам. Я не знала о его крещении. Честно говоря, до сих пор не очень-то в него верю, потому что белая рубашка, которую Юра просил меня купить, видимо, действительно начав думать об этом под впечатлением крещения сына Никаса Сафронова, так и осталась лежать у него в спальне в шкафу. Нельзя «сидеть на двух стульях» — во-первых, неудобно, во-вторых, опасно.

Надо сначала определиться с верой и с жизненными приоритетами. Свою магическую работу Юра оставлять не собирался. Говорю это официально и со знанием дела. А крест, который был у него на шее во время похорон, маленький старообрядческий крестик, вовсе не Юрин. Ему надела его Аня Шалунова. Видимо, Юра понимал, что я начну отговаривать, вразумлять, разъяснять… А он всегда прислушивался ко мне. Я могла говорить с ним жёстко, но он знал, что я желаю ему только добра, и жизни не жалко, чтобы ему было хорошо, красиво, тепло, удобно, комфортно. Что ж, во всяком случае, человек, который прожил всю жизнь в одиночестве, умер не один, а рядом с близким человеком. И отказывать ему в этом нельзя.

30 декабря 2003 года приснился мне вещий сон. Будто стоим мы с Юрой посередине его магического кабинета спиной к двери, лицом к окну. Близко-близко — бок о бок, рука к руке. И смотрим в окно. И я про себя во сне очень удивляюсь, почему же в окно не видно ничего, кроме неба — ни деревьев, ни домов, ни машин. Только бело-серое, явно зимнее небо. И между мной и им тоненькая занавесочка развевается. Вернее, тюль. И я стараюсь руками собрать этот тюль, чтобы не мешал, чтобы быть ближе к нему, но всё время откуда-то налетает ветер, вырывает этот тюль, и он опять развевается между нами, и я его плохо вижу через эту прозрачную сетку.

Я, как истинная Рыбка-…, принадлежу Космосу, и вся важная информация всегда приходит ко мне заранее. И не только во сне.

Конечно, скептики посчитают, что всё описанное выше — совпадения, но совпадение — это почти то же, что случайность, а случайностей, как известно, не бывает.

Друзья.

Слишком поздно всё это пришло! Признание.

Много было потерь. Нальём сладкого вина и помянем друзей: живых и умерших.

• А почему живых?

• Они ведь всё равно ушли из моей жизни и очевидно, навсегда.

Помянем:

Думбадзе, Ковальского, Ивана Седова, Крыжевецкого. Илонку, красивую женщину из города Шахты. Володю, из моего же города.