Алла Михайлова - Юрий Лонго: «Вся жизнь как под общим наркозом»

Часа через полтора из кабинета, не спеша, вышел Никас Сафронов, потом стрелой вылетела Елена и, с высокомерным видом ткнув в меня указательным пальцем, выкрикнула ему распоряжение: «Скажи ей!!!» После этого, нежно поцеловав его, улетела оформлять бумаги. Никас, видимо, будучи на посылках у Елены, своим, как всегда, ровным, тихим, вкрадчивым и непробиваемым голосом, без тени намёка на какие-либо эмоции, сказал: «Юра подписал всё имущество на Лену. Дочь он не любил». Представляю, как бы он сказал всё то же самое, будь там сама Юля да ещё в своём положении.

Много раз Юра говорил мне: «Никас отдаёт долги». Про дружбу я никогда не слышала. Это означало, что в начале и середине 90-х, когда Юра был в зените славы, он водил, представлял и знакомил молодого художника с теми известными и влиятельными людьми, которых на тот момент уже знал сам. Теперь же, когда интерес к магии по сравнению с 90-ми годами немного поутих, и популярность известного мага пошла на убыль, они поменялись ролями, и уже Никас, в свою очередь, не давал Юрию уйти в тень, часто приглашая его поехать вместе на презентации, записи различных программ, в закрытые клубы. Хотя Юрия, конечно, и самого приглашали тоже, но уже в гораздо меньшей степени, чем раньше. Так говорил мне неоднократно сам Юра. К тому же всем известна любовь обоих к женскому полу. Всё это сближало. Про свою дочку Юра с этим человеком не разговаривал. Он берёг её в том числе и от него.

Понимая только сейчас, что называется, задним числом, что уже прямо на поминках в день похорон Николай Степанович Сафронов (Никас), подсев ко мне, окольными путями пытался прояснить для себя, совершал ли Юрий в эти последние дни какие-либо нотариальные действия в отношении своего имущества. На тот момент, только приехав с кладбища, на поминках, я даже не поняла, что ему от меня нужно. Я только поймала на себе тревожный взгляд Елены, наблюдавшей за нами со стороны, с другого конца стола. А Никас говорил мне:

— Алла, если Юра всё оставил дочери, то, я считаю, что она половину должна отдать Лене.

Я только смогла ответить:

— Это ей решать. Я знаю одно, и Юра мне неоднократно говорил о своих планах на Лену: отдать ей, наконец-то, квартиру на Сущёвском валу, в которой она проживала при его жизни, и старую машину Daewoo Nexia, которой она также пользовалась по доверенности, и начать строить свою жизнь без неё. Ничего большего он отдавать ей не собирался. При этом Юра ещё спрашивал моё мнение на её счёт: «Малышок, как ты думаешь, заслужила она, чтобы я прописал её в этой квартире или нет?»

Никас, как публичный, светский человек, уже давно очень хорошо усвоил и тонко чувствует, что людям стоит говорить, а что лучше не афишировать. Он считает, что имеет право решать, какая информация и в каком виде должна быть подана людям. Именно с его подачи сразу после смерти Юры в газеты и Интернет пошли следующие ложные утверждения: «Маг умер в одиночестве…», «незадолго до этого он развёлся со своей второй женой…» (развёлся ещё в 1996 году), «незадолго до этого втайне ото всех крестился…» (не крестился). «Здесь в моей квартире будет спальня Софи Лорен…». Юра как-то рассказывал мне, что Никас, однажды разоткровенничавшись, сказал ему: «Я иной раз такую чушь говорю, а люди мне в рот смотрят и ловят каждое моё слово».

Изо всех многочисленных друзей Юрия Лонго Сафронов был единственным свидетелем со стороны ответчицы, все остальные друзья пришли в суд защищать Юлю. Он заявил: «Юра предлагал оставить всё имущество мне, но я ему ответил, что я и так не бедный человек. Отдай всё Леночке». Этот «друг», видимо, никогда не замечал такую уникальную, индивидуальную особенность характера Юрия Лонго, когда он любил в разговоре с человеком неожиданно подбросить ему какое-нибудь заманчивое предложение или задать провокационный вопрос, и смотреть, что человек на это говорит, как реагирует. Цель — раскрыть человека и сделать для себя вывод, что этот человек от него хочет. Это касалось не только отношений с женщинами, хотя в большей степени, конечно, относилось к ним, но и всех остальных: родственников, близких друзей и просто знакомых.

Какое счастье изучать человека. Это комар с моей кровью. 17 июля 1998 год.

Никас — несчастливый человек с хроническим дефицитом любви, всё время в игре, всё время в маске, у которого в жизни нет ничего настоящего. Из реально настоящего — только деньги. При этом, находясь в таком состоянии, тем не менее, считает себя Господом Богом на земле, повелителем людских судеб. «Надо было не затевать судебный процесс, а придти ко мне и попросить», — это его слова Юлечке Лонго. Примечательно здесь то, что придти надо было почему-то к нему, а не к Елене Лонго. То есть придти на поклон и со слезами на глазах сказать примерно следующее: «Ну, пожалуйста, Никас, не откажите, дайте мне хоть что-нибудь из имущества моего папы…». Себя надо менять, тогда и женщины придут другие, и отношение собственных детей перестанет быть потребительским.

Выиграв судебный процесс, Елена Лонго заявила друзьям Юрия: «Вот видите: Бог за меня!» Но, насколько мне известно, Сафронова Господом Богом ещё ник-то не назначал. И что это за вера такая: писать иконы, строить часовню (в Ульяновске) и одновременно с этим ходить по тусовкам с колдуном, чтобы тот на глазах у всех заряжал его картины и иконы??? И после этого он говорит, что его иконы мироточат, а картины лечат??? А если ещё вспомнить, что в советское время он на иконах рисовал…

У этого человека всё подчинено тому, чтобы остаться в истории, в веках. Именно это стоит во главе угла всех его деяний, а не добро само по себе, как таковое. О чём бы Николай Степанович ни говорил (хоть об автомобилях!), разговор в любом случае сводится к одному: о своей личности в истории. И всё время пре-людно молится, что, на мой взгляд, говорит об этом: или это показное, или человеку есть, что замаливать. Порядочный человек должен считать, что достаточно просто его слова. Неужели он и иконы пишет не веры ради, а потому что это наиболее вероятный шанс оставить своё имя в истории??? Что его иконы лечат — это кто говорит??? Он сам и особо приближённые. Я ни разу не слышала, чтобы об этом говорил батюшка или люди из народа, которые имели бы это подтверждением в жизни. Может, к этим иконам очередь стоит из страждущих??? Как к Матронушке… На мой взгляд, обыкновенная психотерапия: внушать это людям с экрана телевизора, а далее процесс пойдёт уже без него, по цепочке от человека к человеку. Глядишь, его иконы и действительно лечить начнут. Вот так, не пуская процесс на самотёк, можно самому придавать ему нужное русло. И всё это делается таким проникновенным, доверительным, тихим голосом. Прямо за душу берёт, и слёзы на глаза наворачиваются.