Александр Масалов - Чертовщина. Истории о сверхъествественном и потустороннем

— Ничего страшного. Через десять минут я дома буду.

И когда я уже вылез из салона, он вдруг спросил негромко:

— Ты ничего не слышал и не видел?

— Где? Когда?

— Ну... когда мы обратно шли.

— Нет. А что?

— Ничего. Мало ли что примерещится в полнолуние...

Я подождал немного, но он больше ничего не сказал. Я пробормотал: «Пока!..» — и захлопнул дверцу.

Такси почти сразу тронулось с места.

Смутно помню, как я поднялся на третий этаж.

Снова навалилась усталость. Меня шатало, перед глазами плыло.

Кое-как добравшись до дивана, лёг и сразу отключился, а проснулся от телефонного звонка.

Было раннее утро, за окном расцветала сизая мгла.

Чувствуя себя разбитым и усталым, как будто не спал, я посмотрел на часы (начало седьмого) и снял трубку.

Женский голос, взволнованный и какой-то сдавленный, извинился за столь ранний звонок и спросил, не было ли у меня вчера Саши.

Несколько напрягшись, я понял, что разговариваю с сашкиной женой.

— Он был у меня весь вечер, — сказал я. — Потом взял тачку и поехал домой.

— Во сколько это было?

— Ну-у... — Я подумал немного. Мысли путались. — Часа в три приблизительно. А что?

— Его до сих пор нет...

Всё выяснилось в течение ближайшего часа.

Оказывается, прямо в такси, на заднем сиденьи, Сашке стало совсем плохо.

Обхватив руками живот и почти мыча от боли, он свалился на резиновый коврик в проходе.

У таксиста хватило ума без промедления доставить его в больницу.

Язвенное прободение желудка и внутреннее кровотечение чуть не отправили Сашку в гости к любимой бабушке.

К счастью, операция прошла удачно. Он лишился четверти желудка, но зато остался жив.

Через несколько дней, когда доступ в больницу разрешили, я увидел его — бледного, небритого, с чётко обозначившимися скулами.

Поболтали о том о сём...

А когда я был уже в дверях, Сашка вдруг сказал:

— Больше не ходи туда. Плохое место.

— Может, ты, наконец, скажешь, что услышал там или увидел? — спросил я.

Он долго молчал. Потом всё-таки сказал;

— Когда мы возвращались, слева я вроде бы слышал... шаги. Как будто кто-то шёл параллельно нам. А пару раз... не буду утверждать это со всей определённостью... мне показалось, будто я заметил силуэт, скользнувший между крестами. Силуэт этот принадлежал кому-то тучному, грузному, как... как... как моя покойная бабушка.

Последнюю фразу он произнёс шёпотом, прерывающимся от волнения.

Меня словно обдало холодком.

— Ну, выздоравливай быстрее, — сказал я напоследок.

Чтобы хоть что-то сказать.

В то время среди знакомых у меня был один чудак, который обожал с парой металлических рамок обследовать квартиры друзей и знакомых, выискивая участки отрицательных и положительных полей.

Не припомню, чтобы кто-нибудь следовал его советам по расстановке мебели.

Совершенно неожиданно мне пришло в голову зарядить этого фанатика во благое дело.

Не потому, что я верил в экстрасенсорику. Просто мне было любопытно узнать, чем всё закончится.

Михаил Петрович (так звали фанатика-энтузиаста) согласился сразу, не раздумывая. Его столько раз называли «шизофреником» или, в лучшем случае, «шарлатаном», что он был готов обожествить любого, обратившего на него внимание.

В ближайшую субботу, ясным солнечным днём, мы сходили на кладбище.

Неподалёку от ивы я остановился и сказал:

— ТО место приблизительно здесь.

— Очень может быть, — заметил Михаил Петрович, доставая из сумки свои причиндалы.

Не без доли здорового скепсиса я наблюдал, как он крутится на одном месте, держа рамку перед собой на вытянутых руках, слегка вихляет из стороны в сторону, чтобы уточнить направление.

Потом Михаил Петрович сказал: «Ого-го!..» — и медленно направился вперёд, не разбирая дороги, прямо через заросли бурьяна.

Я стал ждать результата, сидя у ивы и покуривая.

Ждать пришлось недолго. Докурив сигарету, я хотел было запалить вторую и услышал радостно-возбужденное:

— Здесь! Это здесь!

— Ну-ну... — сказал я.

Прикинув, как проще до него добраться, увязшего среди оград и крестов, я вошёл в аллею, которая начиналась... напротив ивы.

По дороге чисто машинально я начал считать могилы: «Первая... Вторая... Третья...».

Михаил Петрович стоял у седьмой, и на лице его был безумный восторг.

— Чертовски сильное поле! — сказал он. — Я смог бы засечь его, наверное, с автобусной остановки!

— Вы не ошиблись? — спросил я.

— Ошибиться невозможно, — заявил он. — Даже слепой заметит солнце — если не по свету, то по жару!

Медленно, как во сне, я открыл калитку и вошёл внутрь, хотя ещё издали разглядел надпись на табличке, прикреплённой к кресту.

Краска была старая, она местами облупилась, но всё равно фамилия, имя и отчество сашкиной бабушки читались легко.

Ну как после этого не верить в чертовщину?

Первое, что я ощутил, войдя в квартиру номер 16, был запах чеснока.

Воняло здесь будь здоров. Как будто стены натёрли да ещё солью посыпали.

А потом я увидел хозяина.

Борец с нечистой силой выглядел до скуки обыденно. Он был в спортивном костюме и тапочках на босу ногу.

Короткая стрижка. Очки в тонкой металлической оправе. Рукопожатие слабое, вялое.

На секунду я даже усомнился: туда ли я попал? Не пошутили ли надо мной?

— Проходите в комнату, — сказал он. — Я сейчас.

Я вошёл и понял, что всё в порядке: комната соответствовала ожиданиям.

Одну стену занимал книжный стеллаж.

Вдоль другой стоял диван, пара кресел, платяной шкаф и — самое главное! — стол, заставленный предметами, которые здесь, в современной однокомнатной квартире, смотрелись дико.

Это были аккуратно выструганные... колья сантиметров пятьдесят в длину и пять в толщину.

А так же несколько изданий Библии, початая пачка охотничьих патронов, распятие...

Опираясь на стену, стояла роскошная икона — наверное, прабабушкина.

Чесноком здесь воняло ещё сильнее, чем в прихожей.

Я невольно сморщился, и вошедший в комнату хозяин сразу насторожился.

— Что-то не так?

— Я посетовал на зловоние.

— Вы не любите чеснок? — медленно, с расстановкой произнес он.

— Да нет же, — сказал я. — Я люблю и чеснок, и перец, и вообще всё острое... Но, по-моему, это чересчур.

Мой ответ, похоже, не удовлетворил хозяина.

Как-то бочком он скользнул к столу, налил из пыльного графина четверть стакана какой-то прозрачной жидкости и подал мне:

— Выпейте.

От незнакомого человека, неизвестно что...

Сдержав первый порыв (чисто инстинктивный), я осторожно понюхал и пригубил.

Это была вода.

— Достаточно, — сказала хозяин обычным голосом. Взял у меня стакан и выплеснул содержимое на пол. Небрежно поставил на стол: — Прошу прощения. Маленькая разумная предосторожность. Продолжаем разговор...