Атма Ананда - Личная реальность. Координация проекта

Первоначальный посыл задуматься о своей реальности или степени ее воплощения нуждается в дополнительных вехах: как мыслить чистое бытие? Не навязывая стереотипы, давайте посмотрим, как предлагают понимать реальность в разных традициях – хотя бы западной и восточной, или несколько более подробно. Принимать реальность как она есть – это надкультурный уровень, до которого непросто добраться. Человек рождается в среде предопеределенной реальности, ему приходится работать над социальной реализацией и далее. Отказаться не получится – как говорится, «жизнь заставит», но всегда есть выбор.

Просто иметь дело с абстракциями: «бытие есть», но вот разобраться, что есть реального во всем многообразии мира – задача неподъемная для большинства смертных. Даже философ, решая вопрос, как бог творит мир, или как единое становится многим, вынужден ссылаться на непостижимую волю божью или спонтанный космический большой взрыв и пр. Если реальность – единое прочное основание, то единство в многообразии рассыпается прямо на глазах. «Все или ничего» – вот максима реалиста: все реально, а иначе ничего не реально, и куда тогда податься? Собственно, реалистов среди нас нет, и каждый тешится суррогатом.

Пристально всматриваясь в реальность нереального, можно выделить структуры воплощения и одухотворения как два противоположных направления при переходах из реального в нереальное и обратно. Воплощение – реализация материалиста: есть голая идея, которую надо воплотить в жизнь, а без этого она остается утопическим замыслом, не обладает никакой реальностью. Одухотворение – реализация идеалиста: снять покровы материи, избавиться от зависимости перед фатально происходящими событиями, выйти из круговорота перевоплощений и управлять природой с недосягаемых для нее высот духа.

Для человеческих существ есть выбор, а в действительности, или в вечности, все происходит одновременно. Вот и получается, что граница между реальным и нереальным оказывается совершенно неуловимой. Воплощение размывается одухотворением, и снова, одухотворение отягощается воплощением: «Что же делать, и боги спускались на землю». Одухотворение самой материи часто становилось задачей полной духовной реализации – многие традиции пытались найти баланс между реальным и нереальным, или сделать все нереальное реальным. Впрочем, многим было достаточно это увидеть и констатировать.

Здесь возникает такой интересный религиозный феномен, как навязанная реальность (мистификация). Возникновение особого класса священников, который обладает тайным знанием подлинной реальности в отличие от профанов, которые должны признавать свое существование в неведении и нереальности, пока не получат подтверждение реальности свыше. Реакция на подобное положение дел порождала отшельников, искавших «свою реальность», основанную исключительно на собственной убежденности в личном опыте. Они тестировали нереальное на степень реальности напрямую, без всяких посредников.

Подобное тестирование подчас проводит каждый из нас, когда в некой ситуации или при встрече вдруг с полной уверенностью неожиданно для себя произносит: «Вот это настоящее!». Интуитивное чувство повышенной концентрации присутствия подлинного бытия посреди не внушающего доверия существования прорывается само собой, и человек едва ли даже способен объяснить поначалу, почему он решил, что это «настоящий святой» или «настоящая любовь». То есть реальность конкретизирует сама себя – в проявлении реальности, которое нереально как нечто преходящее, присутствует сама реальность.

В процессе конкретизации реальности повсюду выделялись две главных роли – свидетель и деятель. Здесь мы тоже сталкиваемся с изнурительной диалектикой сторон: посмотрим любую религию, и мы обнаружим, что Бог вне мира, он не затронут его игрой, а лишь созерцает происходящее, но также Бог – единственный деятель, все происходит лишь по его воле, весь мир – лишь пассивная марионетка в руках мастера. Перефразируем теперь исходную задачу: а как нереальный человек может конкретизировать реальность? Разве у нереального существа есть критерии распознавания реального в нереальном? (Пауза.)

Таинственное присутствие реальности под спудом нереального мира распространялось и на человека. Самореализация – личное становление реальным – более поздний подход к теме после богореализации – преображения человека в бога. На самом деле, разница в акцентах и терминологии, а по сути самореализация есть богореализация. В любом случае, наивысший идеал исходит из представления о несовершенстве первоначального состояния человека и необходимости его самосовершенствования. Даже апологеты исходной божественности человека как такового были вынуждены искать пути ее раскрытия в силу неочевидности.

Вообще, нужно признать наличие разных идеалов «настоящего человека», а исходят они из пред-определения реальности. Все зависит от того, кто такой бог в данной религии. Определение бога решает все для человека – то есть задает высшую цель его стремлений в этой жизни. Все дальнейшее – нагромождение социальных, ритуальных, технических и прочих условностей для обеспечения взаимоотношений человека со своим богом, который постепенно ведут его к богореализации – или самореализации на продвинутой стадии. Кем пытаются стать христианин, буддист, индуист, мусульманин – тем же самым или разными?

В профанном и сакральном пространствах подобные процессы приобретают разный характер. Мирской человек имеет только мечты о сверхчеловеке, и фэнтази никто не вправе ограничить. Это не означает, что оно не обладает властью над умами и душами. Многие «делают себя» не с богов, а с героев, которые стали равны богам. Такой сэконд-хэнд часто кажется ничуть не менее реальной задачей, достойной предельного приложения усилий. Здесь тоже есть культурные традиции и народные герои. Более жесткие консервативные рамки ставит канонизация святости – то есть некий институт признания богореализации.

Традиционный путь самореализации всегда выносит «самость» в другую личность – учителя, мастера, священника. Существует целая иерархия, которая условно воспроизводит ступени близости к богу или степени совершенства. Человек в традиционном обществе, где существует только один путь, волен выбирать – идти или не идти, но другого пути просто нет. Не идти – значит жить обычной жизнью, до конца признавая право вышестоящих лучше тебя самого знать, что тебе делать. Идти – значит учиться у знающих и обретать их признание в собственной способности не хуже их понимать, что именно надлежит делать.