А Смирнова - Секреты мироздания

Больной быстро поправился и не утратил своих умственных способностей, которые так и остались выше среднего уровня. Согласно данным многих авторов, при огнестрельных проникающих ранениях мозга в 15–25 % случаев отсутствует потеря сознания. Многие исследователи считают, что положение Бреслауэра — Шюка, рассматривающее потерю сознания как очаговый симптом поражения продолговатого мозга (отдела ствола головного мозга), является правильным.

Анализируя клинику сотрясений мозга на основании наблюдений, сделанных в период Великой Отечественной войны, М. О. Гуревич приходит к выводу, что расстройство сознания в начальной стадии преимущественно зависит от нарушения стволовых механизмов, функция которых является предпосылкой для деятельности сознания. При наличии грубых явлений нарушения базальнодиэнцефальных (гипоталамических) отделов или задней черепной ямки больные обычно погибают в течение ближайших суток после травмы.

Сегодня у большинства специалистов не вызывает сомнения тот факт, что центр, управляющий эмоциями и другими жизненно важными функциями, локализован в стволе мозга.

Большинство современных нейрофизиологов строят свои исследования на основе эволюционизма и гипотезы о том, что этим структурам мозга присущи мышление, чувства, память, способность принимать решения, интуиция и т. д.

Так, например, член-корреспондент РАН, профессор А. М. Иваницкий в работе «Главная задача природы: как на основе работы мозга возникают субъективные переживания» («Психологический журнал», 1999, № 3), рассматривает проблему «сознание и мозг», исходя из гипотезы о том, «что субъективно переживаемые феномены возникают в результате синтеза различных видов информации в ключевых для соответствующей психической функции зонах коры». При этом «синтез информации обеспечивается специальной организацией процессов мозга, включающей кольцевое движение нервных импульсов по структурам мозга. В процессе такого движения происходит активация памяти и возбуждение соответствующих центров мотиваций и эмоций, после чего возбуждение возвращается к местам первоначальных проекций, где осуществляются синтез и сравнение новой функции с той, которая хранилась в памяти…Ощущение возникает в результате синтеза на нейронах проекционной коры сведений о физических и сигнальных свойствах стимула. При мышлении синтез информации происходит в корковых динамических образованиях, названных фокусами взаимодействия, которые представляют собой центры нервных связей. Их топография специфична для различных мыслительных операций: при образном мышлении фокусы располагаются в теменно-височной, а при абстрактном мышлении — в лобной коре. Перекомбинация и синтез информации в центре приводят к нахождению решения». Ощущение своей индивидуальности, своего «я», по мысли Иваницкого, также имеет мозговую основу.

Эдельман Джералд Морис(р. 1929) , лауреат Нобелевской премии в области молекулярной биологии, предложил свою физиологическую теорию сознания, в основу которой положен «механизм возврата импульсов к тем же нейронным группам мозга, которые участвовали в первичной обработке поступившей информации, после дополнительного анализа и обогащения сведениями в других группах, в том числе в результате поступления новых сигналов из внешней среды» (см. «Разумный мозг», 1981).

Хьюбел Дэвид Хантер(р. 1926) , врач, нейрофизиолог, лауреат Нобелевской премии, анализируя свои многолетние исследования мозга, пришел к выводу, что мозг можно сравнить с компьютером. «Большинство нейробиологов при обсуждении этого вопроса согласятся с тем, что мозг можно рассматривать как машину, которая не обладает свойствами, лежащими за пределами возможностей научного исследования. Но верно и то, что с этим согласятся не все нейробиологи. В то же время несомненно все будут согласны с тем, что компьютер — это машина и ничего больше…

Если считать машинами и мозг и компьютер, то в таком случае как их сравнивать? Такое упражнение представляет интерес. Компьютеры изобретены человеком и поэтому совершенно понятны, если принять, что человеческие существа вообще что-нибудь понимают; но чего люди не знают, это какими окажутся будущие компьютеры. Мозг… во многих важных отношениях остается непонятным. Обе машины перерабатывают информацию и обе имеют дело с сигналами, грубо говоря, электрическими. В самых крупных вариантах и та и другая машина содержит множество элементов. Однако в этом между ними имеется интересное различие. Биологическим путем клетки производятся достаточно просто, и нейроны создаются в поистине огромных количествах. Между тем, умножить число элементов в компьютере, по-видимому, не так легко, даже несмотря на то, что это число быстро растет. Но если принять, что элементами нервной системы являются не нейроны, а синапсы, то я не могу себе представить, что компьютеры могли бы сравниться с ней. Никто не станет гадать, сколько в мозгу синапсов, но число 10 14 (100 триллионов) не кажется невероятным.

Еще большее значение имеет одно качественное различие. Мозг не подчиняется чему-либо подобному линейной программе, во всяком случае, те его части, о которых нам хоть что-нибудь известно.

Он скорее сходен с цепью в радиоприемнике или телевизоре, а может быть, с сотнями или тысячами таких цепей, соединенных последовательно и параллельно, со множеством перекрестных соединений. Мозг, по-видимому, основан на принципе относительно жестко запаянного блока из сложных цепей, элементы которого работают на низких скоростях, измеряемых тысячными долями секунды; компьютер подчиняется программам, содержит гораздо меньше элементов и работает на скоростях, при которых имеют значение миллионные доли секунды».

«Когда мы видим правильные ряды клеток в мозгу, — пишет Хьюбел в книге «Глаз, мозг, зрение» (1990), — впечатление создается такое, как если бы мы рассматривали телефонную станцию, печатный станок или внутренность телевизора…»

Как же работает человеческий мозг? «Несмотря на значительные достижения, этот вопрос, — пишет Хьюбел в работе «Мозг» (1984), — остается одним из самых трудных в современной науке.

Может ли мозг понять мозг? Может ли он понять разум? Что он такое — гигантский компьютер или какая-либо иная гигантская машина, или нечто большее? Эти вопросы задаются постоянно, и было бы полезно от них избавиться». Трудности, связанные с подобного рода вопросами, «несут на себе груз таких слов, как «понимать», или «разум» — слов для многих целей полезных, но с расплывчатыми очертаниями…

Мозг представляет собой ткань — запутанную, сложно сотканную, сложнее всего, что нам известно во Вселенной, однако, как любая живая ткань, она состоит из клеток. Вместе с тем, хотя это высокоорганизованные клетки, их активность подчинена законам, которые управляют любыми другими клетками. Их электрические и химические сигналы можно обнаружить, зарегистрировать и истолковать; вещества, из которых они состоят, можно определить; связи, образующие густую сеть, можно проследить. Короче говоря, мозг можно изучать совершенно так же, как изучают любой другой орган, скажем почку.