Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти

— Я уже говорил: «питается» — не совсем адекватное слово по отношению к светлым духам. — Голос и улыбка психоаналитика были само терпение, но глаза поскучнели. — Но давайте не будем сейчас о них — о свете, о рае. Поскольку целью трипа было исследование тьмы, а именно, существ, что питаются негативными людскими страстями. Возможно, вы это заметили.

— О да! — саркастически откликнулся я. — Так надеялся попасть в лучезарный или хотя бы увлекательный мир, но, увы.

— Лучезарный будет в следующий раз! — обнадежил меня Роу. — Первое блюдо горькое, второе острое, но вот зато десерт…

— Если доживу до десерта.

— Итак, — не отреагировав на мою реплику, Роу возвысил голос, — приступим. Под гипнозом вам были заданы три установки: в определенный момент времени испытать сильную негативную эмоцию — страх, ярость, отвращение; хорошенько рассмотреть набросившиеся на вас сущности и всё запомнить, чтобы впоследствии подробно описать. Кстати, если кто владеет карандашом или масляными красками, хорошо бы еще и нарисовать этих обитателей ада, со всеми деталями и ужимками.

— Я нарисовал! — оживился Ниц. — Разве вы не помните? Со всеми ужимками!

— Помню, — успокоил его психоаналитик. — Получилось весьма выразительно. Но сейчас, дорогой Ниц, я обращался к новеньким участникам эксперимента.

У меня встала перед глазами комнатка, где хранились плоды «терапии творчеством» и где я обнаружил странно-близкий мне текст. Пожалуй, многие из развешенных по стенам рисунков могут оказаться иллюстрациями к сегодняшней теме.

— Это там, где у людей вместо лиц жвачка или перламутровые плевочки? — доброжелательно спросил я у старца.

Но тот отчего-то оскорбился и только высокомерно поморщился, оставив вопрос без ответа.

— Итак, — продолжил доктор, — начнем, если никто не возражает, с единственной в нашей компании дамы. Будьте добры, Юдит, расскажите как можно подробнее о своих впечатлениях. Можно заглядывать в бумажку, на которой вы всё описали.

Юдит растерянно оглядела нас всех. Подула, выпятив нижнюю губу, отгоняя с глаз косую длинную челку.

Получив повод рассмотреть ее в упор, я тут же им воспользовался. Сходство с дочкой, хвала аллаху, мимолетное: цвет волос, короткая неухоженная стрижка, фигура. Остальное иное: узкие прищуренные глаза, мальчишеский хохолок на макушке, острый нос, тонкие язвительные губы. Должно быть, умненькая, амбициозная и недобрая малышка.

— Я не знаю, получится ли. Бумажка не поможет: там коротко и сумбурно. У меня первый опыт такого рода, и я не уверена, смогу ли быть подробной и точной.

— Не надо ля-ля! — усмехнулся Хью, покосившись на девушку. — Первый опыт, надо же. А то мы не знаем, что творится в современных тинейджерских тусовках.

— Первый опыт соединения внушения с химией, — не глядя на наглеца, холодно уточнила Юдит. — К тому же к тинейджерам, в силу возраста, отношения давно не имею.

— Значит, усиленно молодитесь, — съязвил юнец.

— Прошу вас не пререкаться и не отвлекаться от темы. Хью, вам замечание. Милая Юдит, не вы одна, не беспокойтесь! — успокоительно махнул ей тонкой лапкой психоаналитик. — Трое из здесь присутствующих испытали подобное в первый раз, и, естественно, это сопровождалось шоком.

— У меня шока не было, — возразил Хью. — На фильмах ужасов, знаете, всегда тянет в дрему.

— До вас дойдет очередь, и вы расскажете со всеми подробностями. Итак, Юдит…

Девушка вздохнула. По симпатичному остроносому личику пробежала рябь: видно, в переживании заново случившегося на трипе приятного было мало.

— Пиявки. Огромные пиявки — черные, серые, коричневые, желтоватые, как глинистая грязь. Они облепили мое тело, сплошь… — Юдит передернуло, гримаса отвращения скривила губы. — Кажется, не осталось ни сантиметра свободной кожи. Даже веки… даже к векам присосалось по твари, и потому я не могла открыть глаз и только чувствовала.

— И что же вы чувствовали? — живо поинтересовался Роу, поскольку девушка замолчала.

— Страх и отвращение. Если по порядку, всё было так. Сначала я висела в пустоте, где мерцали точечки-звезды и было очень тихо. И хорошо. Так хорошо, отстраненно и покойно, как не бывает в жизни. Состояние знакомое, если честно: похожее испытываешь под парами эфира. Но я отчего-то знала, что это ненадолго. Чувствовала что-то зловещее в неосвещенных звездами клочках темноты. И тут появились эти твари. Они подползали ко мне… не подлетали, хотя висели, как и я, в пустом пространстве, а именно подползали. Я ощутила страх — дикий, пронизывающий. И тут же они ринулись на меня, как комары или пираньи. Не все — только черные и лиловые. Облепили кожу, словно я была намазана медом или патокой. Я ждала, что будет боль — от множества их укусов, такая нечеловеческая боль, что тут же скончаюсь. Помню, обрадовалась этой мысли: быстро откину копыта, и всё. Никаких проблем. Но боль не появлялась. Только щипало и щекотало. Они ползали по моей коже, видимо, выбирая наиболее вкусные участки. И меня захлестнула волна отвращения. Отвращение было сильнее страха, оно затрясло, как при эпилепсии, и затопило меня всю. По горлышко. И тут же ринулись остальные пиявки — светло-коричневые, желтые, оливковые. Я смогла их увидеть, когда сползла, насытившись, пиявка с левого века — но лучше бы не открывала глаз. Новые пиявки расталкивали первых и жадно впивались в кожу…

— И? — выждав паузу, подал голос Роу. — Что было дальше?

— Ничего. Дальше была вечность.

— Что ж, — психоаналитик удовлетворенно хмыкнул. — В целом неплохо. Особенно для первого раза. Огромные разноцветные пиявки… Скажите, а каких-либо мелких деталей вы не заметили? Скажем, их морды, зубы, челюсти? Быть может, они издавали специфические звуки — подвывали, скрипели, чавкали?.. Или ощущался запах?..

Юдит прикусила губу, вспоминая.

— Они издавали звуки, да. Всё, как вы говорите: чавкали, подвывали. Правда, негромко. Запахов не помню. В морды не вглядывалась, потому о форме зубов и челюстей сказать ничего не могу.

— Что ж, — Роу потер лапки. — Благодарю вас, Юдит. Рассказ лаконичен, к сожалению, но вполне ярок. Надеюсь, вы выберете время, чтобы подкрепить его рисунками.

— Я не умею рисовать, — сухо ответила девушка.

— Жаль, жаль. Но все же попробуйте. Даже неуклюжие и неумелые зарисовки для нас важны. А теперь, молодой человек, — он повернулся к Хью, — наконец-то, и ваша очередь.

— Буду еще лаконичней, — буркнул тот. — Кто-то вокруг меня роился, и этот кто-то морды имел преотвратные. Но я не вглядывался: крепко закрыл гляделки и ждал. Просто ждал, пока весь этот джаз не закончится.

— И всё? — огорчился психоаналитик. — Судя по вашим репликам, мы имели все основания надеяться на подробный и красочный рассказ.