Андрей Буровский - Необъяснимые явления. Это было на самом деле

В Красноярске купцов I гильдии всегда было немного, буквально несколько человек: А. М. Кузнецов, Т. И. Щеголихина, П. Я. Прейн, М. А. Сажин – это постоянные. Число купцов II гильдии колебалось между 30 и 50 человеками. Для сравнения скажу, что число графов и герцогов в Британии XVIII века составляло порядка 100 человек, во Франции – порядка 160–170.

Этот узкий-преузкий общественный слой купцов I и II гильдии определял, как будет дальше развиваться экономика Приенисейского края.

В конце XIX века из 35 гильдейских купцов Красноярска 12 происходили из крестьян Европейской России, причем 10 почему-то из крестьян Владимирской губернии. Чем она особенная, Владимирская губерния, ума не приложу. В Вязниковском уезде Владимирской губернии – корни М. А. Крутовского, основателя опытных участков, садов, где впервые в Сибири выращивались яблоки и груши.

Самый богатый красноярский купец, Николай Герасимович Гадалов, в детстве успел побывать крепостным князя Шаховского. Сразу после Освобождения он перебрался в Сибирь – в край, где крепостного права нет и не было никогда.

Через тридцать лет семейная фирма «Николай Герасимович Гадалов и сыновья» существовала при 225 тысячах объявленного капитала. Во всем тогдашнем Красноярске был 21 магазин и 135 мелочных лавок. Из них 6 магазинов принадлежали Гадаловым.

Занимался он и добычей золота… Это и сейчас куда как выгодное занятие, а тогда из еще не истощенных недр извлекали просто фантастическое количество металла. Только с 1837 по 1847 году было добыто и отправлено по Енисейскому тракту 25 746 пудов золота. Напомню, что пуд равняется 16 килограммам, а стоимость золота составляет порядка 50 долларов за один грамм. И получается, что из Енисейской губернии вывезли порядка 400 тонн золота, которое в наши дни стоило бы 20 миллиардов долларов.

Впрочем, Гадалов занимался очень многими делами, о чем я не премину рассказать в свое время.

Земляк Николая Гадалова, И. Г. Щеголев, пришел в Енисейскую губернию несравненно раньше, в 1820-е годы, он происходил из мещан, а мещане ведь были лично свободными. В Приенисейский край Щеголихин пришел как офеня, разносчик с коробом товаров. Так и ходил по городкам и деревушкам необъятного Приенисейского края, совершенно как парень, воспетый в старой залихватской песне на стихи А. Некрасова:

Я не в курсе дела, какие именно красавицы и на каких условиях жалели плечи Ивана Щеголихина и какие цены он платил за парчу и ситец. Зато совершенно точно известно, что еще Иван Щеголихин нашел все то же самое золото, в компании с А. П. Кузнецовым купил Крестовоздвиженский прииск, а через много лет помер владельцем винокуренного завода в Минусинске, многих лавок и магазинов в городе. Еще известно, что его дочь, Татьяна Щеголихина, была купчихой I гильдии и большим меценатом, благотворителем и благодетельницей для множества сирых и убогих.

Европейские корни и у Юдина, который прославился своей великолепной библиотекой – той самой, в которой работал Ленин во время сибирской ссылки. В советское время она, библиотека, в основном и была известна как место, где работал Ленин… А жаль! Библиотека, право же, заслуживает иного отношения, более серьезного. Говорить об этом хранилище бесценных рукописей имеет смысл независимо от того, где именно трудился Вова Ульянов-Бланк.

Судьба купеческих семей очень различна, но в целом «прогорели», потеряли состояния после смерти основателя очень немногие. То ли конкуренция была не слишком жестокой, то ли сибирские купцы оказались особенно цепкими и живучими – судить не берусь. Другое дело, что второе-третье поколение после отца-основателя обычно цивилизовывалось, образовывалось. Потомки отца-основателя обнаруживали, что помимо добычи золота и торговли мануфактурой есть на свете не менее увлекательные занятия. Так, двумя поколениями раньше российское дворянство «обнаружило», что заниматься науками и искусствами, читать книги и писать картины несравненно интереснее, чем «выслуживать» генеральские чины и деревеньки.

Браки купцов были если даже и не особенно счастливы, то уж, во всяком случае, благополучны и прочны; купцы любили семейный очаг со множеством ребятишек. При обычном для них чадолюбии число внуков отца-основателя могло достигать двух, а случалось – трех десятков. Первоначально огромное, сколоченное на торговле и добыче золота состояние дробилось на множество частей и частичек; на место одного сверхбогача появлялось множество весьма хорошо обеспеченных, но совсем не сверхбогатых людей.

Скажем, Смирновы к началу ХХ века десятками осели в чиновниках, преподавателях гимназии, людях «свободных профессий». Юдины, Кузнецовы, Гадаловы в начале ХХ века были очень богатыми людьми, «миллионщиками», но и в этих семьях, кроме кучки богатых наследников, оказалось множество «худородной» родни. Не богатой, но, как правило, интеллигентной.

Весь центр города… Ну, почти весь, если быть точным, в начале ХХ века принадлежал купцам. Все каменные дома Красноярска начала ХХ века были особняками купеческих семей… своего рода «купеческими гнездами». Впрочем, и очень многие деревянные двухэтажные здания на центральных улицах Красноярска часто являлись такими родовыми гнездами.

Самые крупные здания в Красноярске принадлежали не государству, не могущественным общественным корпорациям, а частному лицу – купцу Гадалову. Ни здание общества врачей, ни Благородного собрания, ни городской Думы не могут сравниться с Гостиным двором и частным трехэтажным особняком на центральной улице Красноярска – бывшей Воскресенской улице, а нынче проспектом Мира.

Бароны и графы, их верные и неверные жены, их плохие и хорошие вассалы и слуги составили призрачное население европейских замков. Рассуждая логически, именно купцы и их близкие должны составить призрачное население этих домов. Проявления такого рода есть в нескольких старинных зданиях, но уверен: большая часть явлений прежних жителей Красноярска не обнаруживается никак. Просто потому, что некому это замечать.

Действительно, ну как определить, что это не кто-нибудь прохаживается в сумерках по улице Мира, а сам купец Николай Гадалов восстал из праха и осматривает, во что превратили его дом, сделав там корпус Сельскохозяйственной академии?! Нет, правда, как вы его определите, что этот пожилой мужчина – именно купец Гадалов?! Или Кузнецов – тот самый, кто дал денег на учебу Василию Сурикову? Мы ведь совершенно не представляем, как выглядели эти люди.