Андрей Буровский - Необъяснимые явления. Это было на самом деле

Вот, допустим, мой друг как-то выходил из здания Эрмитажа; выходил через служебный ход, как и полагается сотруднику этого огромного музея. Стоял декабрь 1982 года, часов 6 вечера, да еще и сильная метель. В полутьме, в летящих хлопьях снега мой друг заметил неясно видную, размытую из-за метели фигуру, бредущую к зданию Эрмитажа. Они почти столкнулись, Ю. К. и этот быстро идущий человек в шинели с поднятым воротником и теплой фуражке на голове. Ю. К. лишь какое-то мгновение хорошо видел лицо идущего и не сразу понял, почему у него возникло желание снять шапку перед этим встречным. Он поздоровался (хотя никогда не видел раньше этого человека), и тот ему кивнул в ответ. Только пройдя еще несколько шагов сквозь метель, Ю. К. резко повернулся, поняв: это же был император Николай I! Но никого уже не было в метели, под качающимся фонарем. Ни ясно видного человека, ни даже размытой фигуры… Собственно, вот он и весь, этот случай.

Ну так вот: черты лиц Романовых все-таки хоть немного, но известны в России довольно большому числу людей. Тем более профессиональным историкам. А черты лиц красноярских купцов: Гадаловых, Смирновых, Юдиных – они-то неизвестны никому. Если бы Ю. К. не способен был узнать императора Николая I, император мог бы хоть часами расхаживать по площади и никто не имел бы никакого представления, что это привидение и что оно здесь гуляет, придя из совсем других времен. Для всех он был бы просто каким-то странным, несовременно одетым дяденькой, и только.

К тому же император Николай и правда одет очень уж несовременно – в шинель, какие сейчас уже не носят, в старинного покроя фуражку на меху, какой вообще нет никаких аналогий в современной одежде. А как одевался купец, ну, скажем… в 1875 году? Или в 1900? Да ничего особенного! Одет он был бы, этот купец, в самый обычный костюм, с самой обычной рубашкой, в точности как современная. Рубашка никак не могла быть из нейлона, но и сейчас мужчины больше любят полотно. Сюртук – это, по сути дела, тот же пиджак свободного покроя; такой и сейчас носят многие мужчины в годах, любящие одежду, которая не стесняет движений.

На ногах – обычнейшие ботинки… Ухоженная борода… Массивные роговые очки или, напротив, легкое золоченое пенсне. Ну и где здесь что-то такое, чего нельзя найти у наших современников? Да ничего! Вздумай Гадалов или Смирнов пройтись вечером по улице Мира, вдоль своих же собственных домов, что увидели бы прохожие граждане? Только лишь двух пожилых массивных мужчин, одетых консервативно и строго. Разве таких мало на улицах? Может, это новые профессора из той же Сельскохозяйственной академии…

Не уверен, что разговор только о мужчинах. Татьяну Щеголихину, может быть, по одежде определить будет тоже не очень легко: дамские моды изменились кардинально, но вот костюмы казачек на рисунках Сурикова… От таких цветастых кофт, пышных и с глубоким вырезом, от юбок с воланами из тканей разной расцветки не отказались бы и современные модницы.

У меня есть много подозрений, что такие встречи время от времени происходят, но никто попросту не понимает, с кем встретился. Красноярск в этом отношении очень похож на большинство современных городов-новостроек – в нем приличному привидению совершенно некому являться.

Эти подозрения поддерживаются историей совершенно анекдотичной, но в общем довольно характерной для нашего времени. Началась эта история с того, что некая фирма арендовала дом в самом центре Красноярска. В доме этом некогда жила семья некрупного купца, которого источники характеризуют так: «третий гильдии купец и бургомистр»; этот самый Мирсков занимался пушниной и снаряжением караванов на Север и на этом сделал состояние. Собственно, дом этот построили еще до 1817 года, но потомки отца-основателя как-то сохранили его за собой, хотя фантастическими капиталов так и не обрели, редко поднимаясь из третьей гильдии во вторую.

В эпоху исторического материализма в доме находилось, сменяло друг друга до десяти советских учреждений с самыми фантастическими названиями и под самыми длинными и непонятными аббревиатурами. Ну, что такое «Гортоп», еще нетрудно догадаться. А вот что такое «Крайпотребселдорторг»? Не знаете?! Ну что, сдаетесь? Так вот, это учреждение, которое ведает торговлей с машин – передвижных лавок на сельских дорогах Красноярского края и подчиняется «Крайпотребсоюзу». Вот такие учреждения занимали дом, в котором когда-то жила большая дружная семья, сгинувшая в сталинских лагерях до последнего человека.

После 1991 года последний владелец дома, «Лескраймоптопмусердор», разорился и стал сдавать помещения в доме. Частные фирмы стали арендовать «площади», а фирма «Лорелея» обогатилась на спекуляциях лесом, да и купила весь дом! В фирме было правило, по которому все сотрудники обедали здесь же, этот обед готовили специальные люди; расходились коммерсанты поздно, очень часто здание пустело только поздно вечером. Для многих сотрудников это здание быстро стало даже не «вторым домом», а скорее «первым», потому что в нем они проводили гораздо больше времени, чем в помещении, где жили их жены и дети.

История и развернулась среди сотрудников этой фирмы, которую я здесь назвал «Лорелеей». Секретарем фирмы служила некая Лидочка, фамилии которой называть я не буду. Лидочка считалась умопомрачительной красоткой, потому что ноги у нее были длинные, фигура тощая, безгрудая, почти что как у подростка, а лицо с правильными чертами, большущим ртом и почти дебильным выражением. Выражение не обманывало; люди вообще достаточно часто и являются тем, чем выглядят. Но природная тупость только прибавляла Лидочке популярности. Дур вообще очень ценят неуверенные в себе мужчины, а откуда же возьмутся уверенные среди бывшей комсомолии да беглых из райкомов «секретарей»?

Лидочка, понятное дело, цвела в атмосфере массового обожания. От непристойных предложений у нее не было отбоя, скоро она начала не просто мило кокетничать, а вести себя, что называется, «с позиции силы».

– Значит, так, Вовочка, – всерьез говорила она очередному поклоннику, – если хотите повести меня в ресторан, то только в «Сопку». На «Енисей» я не согласна. И подарите мне духи, я французские духи люблю.

Самое забавное в том, что поклонник, кидая обожающие взоры, покупал французские духи подороже, действительно вел Лидочку в «Сопку», причем с самого начала не рассчитывая ни на что, кроме поедания эскалопов. Тем же самым занимался не просто отдельно взятый болван; тем же самым занималась половина мужского населения фирмы, да еще и отталкивая друг друга, изо всех сил отбивая друг у друга Лидочку, добиваясь ее благосклонности. Холостые имели явные преимущества, потому что предлагали Лидочке выйти за них замуж, и набралось таких за год с полдюжины как минимум. У пожилых были другие преимущества в виде положения, больших денег и опыта; они этим тоже бессовестно пользовались. Иногда мне кажется, что мужики в фирме просто конкурировали друг с другом, что-то друг другу доказывали, а Лидочка сама по себе тут была вообще делом десятым.