Александра Крючкова - Книга Черной и Белой магии. Иная Реальность

Когда исходный материал для Огня оказался собран, Солнце уже припекало, а мы принялись пилить и колоть дрова. Сложив их в аккуратные поленницы по типу размеров, мы организовали длинный-предлинный «стол» для обеда на траве. После вкусной трапезы Р.А.М. разожгла Костёр и стала готовить нас к Огню.

Первое из упражнений – лёгкий суфийский танец. Совсем не похожий на то, как мы «танцевали» в горах. В центр огромного круга выходит по пять человек. Кружишься себе на травке с открытыми глазами, смотришь на Серебристый Поток, льющийся с неба в центр твоей правой ладони, падаешь на землю и возвращаешься обратно.

Затем мы образовали паровозик и ходили по окрестностям босиком. Кажется, что просто, а на самом деле идти, вплотную касаясь тела предыдущего человека, очень сложно, особенно если в паровозике 150 человек – Хвост всё время виляет и отваливается. Вернувшись тем же самым паровозиком на Поляну, мы занялись приятной процедурой закручивания Хвоста в клубок – каждый из нас по очереди, хлопая правой ладонью по правой ладони проходящего мимо, приветствовал его волшебным словом «Здравствуй!». Так, постепенно закручиваясь, мы стали «одним целым». Затем Хвост раскручивали обратно.

Костёр получился гигантским. Приехало телевидение. Р.А.М. что-то рассказывала. Каждый из нас остался с Огнём наедине. Лариса постоянно подбрасывала в него поленья. Я её фотографировала. Потом мы водили хороводы и проделывали другие упражнения. Ближе к вечеру мы поужинали и принялись ждать, когда Костёр догорит.

Мы сидели на пригорке: я, Сашка и его жена. Она очень красивая, наверное, моя ровесница, или даже помладше. Только, в отличие от меня, она – совсем худенькая. У неё был рак, она поправилась, но… через полгода после огня ей повторно поставят этот диагноз и…

– Алька, я читала первую часть твоей книжки. Знаешь, меня очень тронуло про воздушные шарики… У меня дочка тоже их в небо отпускает…

Мы чуть-чуть подремали. Ближе к полночи Костёр догорел. Длинными палками выстелили из углей ковёр. Говорят, что такой огромный – впервые. Р.А.М. предложила подойти к нему как можно ближе.

Мы стояли по кругу на расстоянии в метра три-четыре. Попытались ближе, но тут же отпрянули назад – неистовый жар от углей. Телевизионные камеры приготовились снимать шествие. Угли – красного цвета. Р.А.М. сказала не фотографировать друг друга со вспышками. А без вспышки я потом пробовала, получается очень интересный снимок: будто не физическое тело человека на фотографии проявляется, а астральное. Честное слово.

Р.А.М. идёт первой. Мы стоим вокруг и постоянно повторяем: «Это – лёд, лёд, лёд». Затем выстраиваемся в очередь, Р.А.М. хлопает каждого из нас по попке, и – вперёд! Я настраивалась на Огонь дня три. Не специально, конечно. Просто я чувствовала, что внутри меня уже что-то работает для прохождения Огня.

Подошла моя очередь. Страшно не было. Я представляла, что лечу над ночным городом, и мерцающие красные угли – свет окошек земных домиков. Ковёр – широкий и длинный. Не стекло, где всего пара маленьких шагов, и ты – на Суше. Гигантских шагов – штук семь, если не больше. Интересно, как потом каждый оценивал, а сколько метров в длину получился коврик. Кто-то – десять, кто-то – пять, кто-то – двадцать. Забавно, да? В ширину – метра два с половиной, я думаю.

За шаг до суши во время первой «ходки» я почувствовала, что «горю». Казалось, пятки сожжены. Посмотрела – нечто, похожее на малюсенькую царапину. Ходили мы три раза, потому что нас – очень много, а обычно ходят минимум семь. Второй и третий раз я не чувствовала под ногами вообще ничего, будто летела, а не шла. Телевидение, конечно, заинтриговано.

Ходить по углям самостоятельно нельзя, как говорит Р.А.М., «это – не в игрушки играть». Мы настраивались вместе с ней в течение дня. И она нас поддерживала. Но прошли не все. Одна женщина сгорела так, что больше не могла ходить даже по траве – обе подошвы представляли сплошной ожог. Она ждала чуда, но ничего не сделала для того, чтобы чудо произошло. А чудеса – это, в первую очередь, серьёзная внутренняя работа, к ним нельзя несерьёзно относиться: щёлкнул пальцами и… И ничего у вас не получится.

Около двух ночи питерцы разъехались по домам. Мы же сложили вещи в кучку и тихонько подрёмывали у небольшого костра. Холодно. У большинства семинаристов обратный поезд – рано утром. Я оставалась в Питере по работе ещё на несколько дней. Лариса предложила мне горячего чая с пряниками. Мы сидим с ней под звёздным небом и ждём рассвета. В пять часов один из москвичей, который приехал сюда на машине, отвезёт меня и ещё двух семинаристок на вокзал. У них там – поезд, у меня – вещи в камере хранения. Лариса поедет с кем-то ещё.

– Как ты, Лар?

– Нормально… Вот, сожгла Прошлое, а теперь… Знаешь, Лиса, я решила уехать отсюда. Далеко-далеко…

– В монастырь?

– Есть одно место на Украине. Поеду туда. Туда многие уезжали… Лариса очень грустная, но такая молодая и красивая. Я ещё не знаю, что никогда больше её не увижу. В этой реальности. Мы допиваем чай и ложимся с ней рядышком – так теплее. Справа от меня посапывает Лена из Казахстана. Тихо-тихо. Только костёр потрескивает.

В пять утра мы по чуть-чуть разъезжаемся, попрощавшись друг с другом. Я целую Ларису и обещаю ей позвонить, сажусь в машину к Виктору, и мы едем в Питер. По дороге вспоминаю, что у меня в мобильнике не отключён будильник, который теперь уже не нужен. Достаю из рюкзака телефон, включаю его, жду, когда всё в нём загрузится, отключаю будильник, выключаю телефон и кладу его обратно в рюкзак. Я сижу рядом с Виктором, рюкзак – под ногами.

Мы подъезжаем к вокзалу. Виктор предлагает обменяться телефонами. Я диктую свой.

– Отлично, Аль, включай мобильник, я тебе, чтобы не диктовать, сразу прям и наберу, а ты мой высветившийся сохранишь.

Я лезу в рюкзак. Вообще, чтобы вы там чего сейчас не подумали, рюкзак – это громко сказано. У меня маленький такой кожаный рюкзачочек с одним кармашком. Декоративный… Я открываю кармашек, где лежит мой телефон, и… И его там нет… Удивлённо смотрю на Виктора.

– Аль… Ты чего? Ты же его только что оттуда доставала?

Киваю. Ничего не понимаю. Ищу снова. Везде. А не только там, в кармашке, куда ещё минут пятнадцать назад отправила его своею же собственной рукой, застегнув после этого кармашек на молнию. Телефона нет. Нигде.

– Алиса, это не смешно. Вытряхивай всё содержимое!

Вытряхиваю. Там особо-то и вытряхивать нечего, потому что всё, что мне нужно для командировки, я оставила в камере хранения на вокзале. Виктор в шоке.

– Посмотри в карманах одежды.

– Отличная идея! Только у меня нет карманов в этой одежде…

Мы выходим из машины. Ищем под моим сидением – нет его. Виктор открывает «бардачок» – пусто. По чуть-чуть он перерывает всю свою машину, включая багажник.