Геннадий Белимов - Загадочный Волжский

Геннадий Белимов.

«Помилуй мя, господи, помилуй мя. Оборони от люте навета и злоце человецех. Вразуми, господи, паству твою…» — приглушенное бормотание старца в черном монашеском одеянии переходило в свистящий шепот, и тогда огонек лампадки перед иконостасом в два тябла начинал тревожно метаться. Из тьмы то проступали, то исчезали сумрачные лики святых; в мерцании света их бесстрастность казалась старцу зловещей. Он неспешно, двумя перстами, осенял себя, монотонно и тихо, чуть нараспев, продолжал молитву. В удушливой тишине подземной кельи звуки собственного голоса вносили успокоение, позволяли сосредоточиться, уйти в заученную вязь древнего языка, в думы…

Старцу было лет за семьдесят. Был он среднего роста, сухощав и, как видно, не обладал телесным здоровьем. Лицо его, увитое паутиной морщин, обрамляла седая ухоженная борода, сохлым пергаментом желтели лоб и впалые щеки. Но наиболее приметно выделялись глаза. Глубоко посаженные, живые, они словно источали свет неколебимой веры и какой–то скорбной истовой силы воли. Не всякий мог выдержать взгляда этих глаз. Знать, многое повидал и испытал он на своем веку…

Наконец, сотворив земной поклон перед образами, старик зажигал от лампадки тонкую восковую свечу и, взяв ее меж пальцев в ладонь, сложенную лодочкой, чтобы не задувало пламя, ступал в черный проход подземелья. Ни звука не шло от его шагов, лишь тени причудливо плясали на глиняных стенах нескончаемого лабиринта.

Было ли так? И сколько здесь от воображения? А может, напротив, слишком робка мысль, и в тайных бдениях с единоверцами не смирение, а хулу и проклятья шептали уста, страхом и ненавистью перед смутными временами, безверьем люда наполняли, злобили души, и зрели, вынашивались честолюбивые планы небывалого возвышения, в фанатическом исступлении грезились картины кровавой тризны по богоотступнику Никону и его приспешникам…

Так или не так, но даже того, что уже известно о подземелье бывшего безродненского монастыря, достаточно для воссоздания похожих картин. Порой их видишь, словно наяву. И все–таки каждый раз, когда задумываешься об этой истории, мысль невольно обращается к вопросам, которые пока остались без ответа. Сохранит ли время навсегда свою, пусть небольшую, тайну, или случай когда–нибудь еще прольет ясность на неведомые страницы — как знать?

Для меня эта история началась в 1971 году. В ту пору небольшая группа волжских спелеологов вела поиски пещер близ озера Баскунчак.

Особенный интерес поездкам придавала легенда о громадной пещере, в которой, по преданию, останавливался Степан Разин со своим многочисленным войском.

Обратились к научным трудам — ни в одном из исторических и краеведческих документов сведений о подобной достопримечательности не оказалось. А молва о пещере упорная… Правда, высказывались предположения, что вход в нее не сохранился, рухнул.

Тогда же в одной из книг нам попалась подробная карта–схема походов Разина со своими отрядами. Выходило, что они, в самом деле, могли останавливаться у Баскунчака. Линии его походов в 1668 и 1670 годах на Астрахань и в Персию пролегли совсем рядом с озером, где повстанцы могли пополнить свои запасы солью Баскунчака и мясом кочевых табунов. Так что легенда приобретала достаточно реальные очертания.

Однако наши поездки одна за другой оканчивались неудачно. И вот тогда же по какой–то скрытой логике, впрочем, нередкой в краеведческих исследованиях, до нас дошла весть о подземных ходах, якобы прорытых под нашим городом. Помнится, принес ее Юрий Копнов, участник и главный вдохновитель наших спелеологических экспедиций, опытный и удивительно неутомимый путешественник–краевед. С его слов выходило, что существование подземелий связывают с женским монастырем, который был в селе Безродном, положившем начало городу Волжскому. Наткнулись на них строители, когда в 1961–1963 годах стали строить дома в тридцать девятом квартале. Что–то они выясняли, даже специалистов приглашали, однако толком, кажется, ничего не узнали. А старожилы рассказывали, что длина галерей очень большая и один из выходов — в Заплавном. Почти в тридцати километрах отсюда! В общем, было чему удивляться. Монастырь, подземелье… Словно дыханием веков повеяло. А городу–то всего семнадцать.

Разумеется, захотелось подробнее разузнать о странных подземельях. Ведь сколько былей и небылиц, преданий и сказок связано с таинственным миром пещер и подземелий, издревле, с самых истоков человеческой жизни, манившим и пугавшим людей! Вот и еще одна история требует разгадки. Удастся ли ее найти?

О том, чтобы оставить затею в покое, уже не было и речи. К тому же преследовала мысль: а не останутся ли навсегда замурованными в лабиринтах ценные предметы старины — книги, иконы, предметы культа, да мало ли чего еще? Не следует ли организовать раскопки?

Но когда были прорыты ходы?..

Раздумья и споры о времени создания загадочных катакомб поначалу особенно занимали. Предположения, смелые догадки уводили далеко в глубины столетий. Уводили не случайно. Прошлое Заволжья необычайно щедро событиями и, как мне кажется, само по себе невольно способствует безудержному полету фантазии тех, кто с ним соприкасается.

Остатки городов, которые красовались по левобережью Ахтубы и Волги в период Золотоордынского ханства, неопровержимо свидетельствуют о былой оживленности здешних мест. О том рассказывают и древние записи, дошедшие до наших дней.

Арабский путешественник Ибн — Баттута, побывавший в 1333 году в столице Золотой Орды Сарай — Берке, описывает его как один из величественнейших городов магометанского мира, украшенный мечетями и дворцами, облицованными узорами цветной керамики, утопающий в буйной зелени, с шумными богатыми базарами, мощеными улицами и водопроводом. В Сарай — Берке, помимо татар и монголов, проживало немало иностранных ремесленников и купцов, чьи торговые связи простирались во многие страны Ближнего и Среднего Востока, Азии и даже Европы.

Все это было… Благоденствовало, преуспевало на страх северным соседям могущественное, казавшееся незыблемым, Золотоордынское ханство. И все развеяно в прах жестокими войнами и временем. Лишь многочисленные курганы древних захоронений да останцы каменных дворцов вблизи Царева, неподалеку от Волжского, напоминают о минувшем.

Одно из таких разрушенных строений до 1860 года виднелось и около села Безродного.

Знакомясь с материалами областного музея, я не раз еще встречал свидетельства историков о ценных находках в десятках захоронений близ села.