Алексей Маслов - Тайный код Конфуция

Философ Запада — всегда яркая индивидуальность, человек, воплощающий личностное, индивидуалистическое видение мира. Конфуций намеренно подчеркивает, что лишь «передает, но не создает». Он выносит древние магические знания, в том числе и формы трактовок смысла ритуала, на свет, в бренный мир, он учит жить по ритуалу, размышлять по правилам, управлять страной в соответствии с «велениями Неба». Ничего философского, кроме неизбывного желания превратить его в философа, в нем нет.

Очевидно, он не философ в классическом понимании этого слова. Тогда кто же он такой? Чему он учил?

Как ни странно, ответить на этот вопрос не так просто, как может показаться, исходя из прочтения «Лунь юя» и многочисленных биографий Конфуция. Великий учитель нигде не излагает самого учения — у него нет теории и предписаний. Он намеренно отказывается выступать ментором — ведь он «не создает нового», он «лишь передает» знание своим поведением, поступками, своим настроем мыслей. Он сам и есть — воплощенное Учение, выраженное через образ человека, а не через его поучения.

Так в чем же Конфуций наставлял своих учеников? Сыма Цянь, утверждает, что весь процесс основывался на четырёх «дисциплинах», а точнее — на четырёх темах, о которых беседовал Учитель. Прежде всего, это вэнь — древние писания, в которых благородные мужи должны черпать импульс к творчеству, сверяя себя с идеалом минувших веков. Второе — син («поступки» или «действия»): то, как должен действовать благородный муж, воплощая идеал древних канонов. Третье — чжун («преданность», «искренность»). Здесь речь шла о преданности как учению, так и государю, равно как и своим учителям — как реальным, так и мистическим. И, наконец, последнее — синь («вера» или «искренность»).

Сыма Цянь формулирует суть учения Конфуция так: «Конфуций наставлял в «Каноне песнопений», в «Каноне истории», в ритуалах и музыке» [12, гл. «Кунцзы чжуань» с. 1938]. Это, безусловно, верно и точно — Учитель Кун действительно постоянно апеллировал и к сборнику ритуальных песнопений «Ши цзину» («Канону песнопений») и к собранию древнейших полумифологических преданий в том числе и о великих правителях прошлого «Шу цзину» («Канону истории»), советуя своим ученикам именно с них начинать свое совершенствование. Много говорил о ритуале, высоко ценил воздействие музыки — но все же сводить всю мысль Конфуция именно к этом, казалось бы, несколько нелепо. И все же Сыма Цянь в главе «Жизнеописания Конфуция» своих «Исторических записок» заостряет наше внимание именно на этом аспекте. В этом нет ничего странного — сам Конфуций еще не был канонизирован, не превратился в символ традиционного наставничества и тем более не стал частью императорского культа, как это произойдет впоследствии. А вот его роль как собирателя и ретранслятора древнейших мистических знаний уже либо была забыта, либо не казалась столь важной. И поэтому он в I в. до н. э. выступает именно как наставник древнейших уложений, ритуалов и музыки. И апелляция к духам и героям древности, и специфические ритуальные действия, и особые музыкальные композиции составляют основу практики древних медиумов и священнослужителей. Именно на этом базировался Конфуций, и в своих наставлениях он меньше всего был философом и значительно больше — интерпретатором «велений Неба».

«Лунь юй»: сыновья почтительность

I, 11

Учитель сказал:

— Пока отец жив, наблюдай за ним; когда отец умрет, озирай его жизнь. И если в течение трех лет ты не собьешься с пути-Дао отца, то лишь после этого тебя можно назвать воистину обладающим сыновней почтительностью.

II, 5

Мэн Ицзы спросил, как понимать рассуждения о сыновней почтительности. Учитель ответил:

— Не нарушай Ритуалов.

Фань Чи правил повозкой, в которой ехал Кун-цзы. Учитель сказал:

— Мэн Ицзы спросил меня о сыновней почтительности, я ответил — не нарушай Ритуалов.

Фань Чи спросил:

— Как понимать эти слова?

Кун-цзы ответил:

— При жизни родителей служи им согласно Ритуалам; когда умрут, похорони их согласно Ритуалам. А затем совершай жертвоприношения им согласно Ритуалам.

II, 6

Мэн Убо спросил о сыновней почтительности. Учитель ответил:

— Отец и мать тревожатся только о том, как бы их дети не заболели.

Мэн Убо — сын Мэн Ицзы.

II, 7

Цзы Ю спросил о сыновней почтительности. Учитель ответил:

— Сегодня есть люди, что называют сыновней почтительностью лишь то, что они кормят своих родителей. Но ведь собак и лошадей тоже кормят. И если это делается без должного почтения к родителям, то в чем здесь разница?

Цзы Ю (Янь Янь) — Один из наиболее способных учеников Конфуция.

IV, 18

Учитель сказал:

— В общении с отцом или матерью проявляй мягкость и учтивость. Если видишь, что твои желания им неугодны, все равно проявляй почтительность — не противься их воле. И пускай даже ты устал — не смей роптать.

IV, 19

Учитель сказал:

— Когда родители живы, не отлучайся далеко, а если отлучишься, то живи в одном месте [чтобы место пребывания непременно было известно].

IV, 20

Учитель сказал:

— Если сын в течение трех лет после смерти отца не исправляет его Дао, это можно назвать сыновней почтительностью.

IV, 21

Учитель сказал:

— Нельзя не помнить возраста своих родителей, чтобы, с одной стороны, радоваться за их долголетие, а с другой — опасаться, как бы преклонный возраст не свел их в могилу.

IX, 23

Учитель сказал:

— На молодежь следует смотреть с уважением. Откуда нам знать, сравнится ли следующее поколение с нами? Но если человек к сорока-пятидесяти годам не свершил ничего путного, то вряд ли он заслуживает уважения.

XIII, 18

Шэ-гун сказал, обращаясь к Конфуцию:

— В моей деревне есть прямой человек. Когда его отец украл барана, то сын донес властям об этом.

Кун-цзы сказал:

— Прямые люди моей деревни отличаются от ваших, отцы укрывают детей, дети укрывают отцов — ведь именно в этом и заключается прямота.

XVII, 21

Цзай Во спросил:

— Не слишком ли долог трехлетний траур по родителям? Ведь если благородный муж три года не будет упражняться в ритуалах, то ритуалы непременно будут нарушены. Если он три года не будет упражняться в музыке, то и музыка ухудшиться. Разве нельзя ограничиться годичным трауром — ведь даже старое зерно в кончается в течение одного года, после чего запасаются новым, а огонь, что получен трением, приходится зажигать заново.

Конфуций спросил в ответ:

— А был ли бы ты спокоен, если бы ты в период траура кушал рис и одевался в парчу?

— Да, наверняка был бы спокоен!

— Ну что же, если ты успокоился бы именно этим, то так и поступай. А вот для благородного мужа во время траура и пища не сладка, и музыка не доставляет ему радости, и, живя в доме, он не спокоен. Поэтому он не поступает так. Ну а если ты способен успокоиться этим — так и поступай!