Али Вячеслав Полосин - Прямой путь у Богу

взгляд на историю как на неотвратимый фатум, рок, "промысел" Божества, который невозможно изменить своими человеческими усилиями;

убежденность в "зле", "греховности" просвещения и образования, медицины, научного и технического прогресса как явлений, конкурирующих с "промыслом";

веру в необходимость постоянного умилостивления "промысла" Божества многочисленными жертвами, в том числе и мазохистским самопожертвованием;

социальную пассивность: не действовать самому, а молить о нарушении законов природы силою жреческого ритуала и силами ранее умерших людей, объявленных Церковью "святыми", пассивно ждать "доброго царя-батюшку".

Место Всемогущего Творца занял "царь Иудейский", образ, имя и должность которого христиане носят постоянно на груди 4. С тех пор идеология России стала трактоваться исключительно как необходимость слепого повиновения всех россиян этому вечному небесному "царю Иудейскому" и его земному наместнику, также наделенному атрибутами Бога. Таким образом, мы видим, что Российский царь мыслится лишь как "наместник царя Иудейского"!

Вместо естественного "Государство — это мы" пришло разделение на "мы" (холопы) и "они" (господа).Эта византийская раздвоенность была прервана лишь русской революцией 1905–1917 годов, после которой большевики, руководимые Лениным, провели акт всеобщей приватизации земли, которая и не снилась Анатолию Чубайсу (факт, совершенно игнорируемый современными политологами!) Но под эту революцию не было подведено религиозной реформации, и Сталин, увидев в классе новых собственников земли вольных русичей, которые могут ему самому "указать путь" из новой Русской Земли, совершил контрреволюцию: обожествил государство, установив культ самому себе как его вождю, а затем отобрал землю у собственников и навязал стране феодальные сельские общины времен Александра II — "коллективные хозяйства". Единственной новацией византийца Сталина был переход от терминологии земледельческих мифов к терминологии научно-технического прогресса, к воспеванию технократии, без чего выжить в условиях гонки новых вооружений было бы трудно.

Мать-сыра земля вновь вернулась в российское сознание. Ален Безансон подметил, казалось бы, парадоксальную живучесть этой древней мифологии, выплывшей на последних страницах "Истории ВКП(6)": "Я думаю, — пишет Сталин, — что большевики напоминают древнегреческого героя Антея. Так же, как Антей, они сильны потому, что связаны со своей матерью, то есть с массами, которые их породили, вскормили и воспитали. И пока они будут привязаны к своей матери, к своему народу, у них есть все шансы быть непобедимыми" 5 .

Страх перед возможностью потерять "живительную" связь с матерью-сырой землей на подсознательном уровне и сегодня доминирует в России: да как же можно приватизировать землю? А откуда же черпать тогда силы, как не из нее, матушки? Эти вопросы сквозят за непримиримой позицией сегодняшних "левых", нашедших идеологическую поддержку не в учении и практике Ленина, а в его прямом антиподе — византийском христианстве.

Есть ли в исторических генах русского народа иной, положительный политический образец, не связанный с византийско-монгольским колониальным наследием? Иная, национально-демократическая государственность имеет место в собственной истории Русской Земли — это история политического устройства русских городов-государств до Владимира Святославича и это история Новгородской республики XII — XV веков. Политическая биография Господина Великого Новгорода, вымаранная византийскими холопами из русской истории, являет собой величественный образ северорусской империи, простиравшейся от Белого моря далеко в Сибирь — до устья Оби — и граничившей с московским улусом Орды в Волоколамске. Ее структура управления в тот период, сопоставимая с Римской республикой периода принципата, была стабильной и предохраняла государство от переворотов и революций в течение 350 лет, так что гибель русской республики пришла не изнутри, а извне — от московского хана Иоанна III. А до этого мы видим разделение властей на три ветви, всеобщую избираемость и подотчетность власти, избираемость судов, сложную систему сдержек и противовесов на пути узурпации власти каким-нибудь "богоносным" деспотом. Архиепископ Новгорода был только председателем веча, и при этом сам избирался на вече вопреки византийским канонам — это скорее протопротестантская модель.

Политическая идеология возрождаемой национальной русской государственности, русского народовластия, могла бы быть — при наличии политической воли — воссоздана из бесценного опыта наших прадедов-русичей, а не византийско-московских деспотов. Этот опыт отнюдь не забыт: ведь вся трагическая история России XX века — это по большому счету борьба русского народа с наследием византийского человекобожия за возвращение себе своего национально-духовного и политического суверенитета!

На нынешнем распутье уже нет и трех путей: либо простая и ясная вера в Единого Бога без суеверий и мазохистской морали, прорыв к гуманитарному просвещению и науке, к освоению новых технологий и реализация национального суверенитета, исходя из собственной самости, либо уход в обольстительные и амбициозные утопии прошлого, в поиск призраков "святого" государства, безответственного перед народом, в поиск поствизантийского общеславянского СНГ, и окончательная гибель как государства, так и российской цивилизации. Византийская модель господствовала в России 1000 лет, имея неограниченные возможности для проповеди, и каков результат? Те, кто в России именуют себя христианами, пусть вспомнят заповедь Иисуса Христа: "Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым; ибо дерево познается по плоду" (Мф. 12:33)."…всякое дерево доброе приносит и плоды добрые; а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые" (Мф. 7:16–19). Каков плод воплощения тысячелетней византийской модели в России? Каждый без труда может сам ответить на этот вопрос.

В фантастическом романе Юрия Никитина "Ярость" автор устами будущего Президента России делает следующее программное заявление:

"Нам нужна великая Россия! Но не может быть великой страна, где народ мелок и труслив, где растерял гордость и достоинство. Не научил Афганистан? Не научила крохотная Чечня? <���…> Ислам принимают уже наши русские ребята. И они сразу выпрямляют спины и гордо разводят плечи, ибо Аллаху, в отличие от нашего иудейского Яхве, нужны не рабы Божьи, а гордые мюриды! <���…> приняв Ислам, Россия останется Россией, но только не покорной и богобоязненной, как всегда о ней писали и говорили, а сильной и гордой. <���…> Возможно, это первый случай в мировой истории, когда гордость вырабатывается не веками, а привносится извне <���…> так сказать, в сжатые сроки! Православие тысячу лет вытравляло гордый дух славян, превращало стаю яростных русичей в покорное стадо русских, кротких и богобоязненных <���…> а также князебоязненных, царебоязненных, секретареобкомо- боязненных, просто всегобоязненных" 6 .