Память сердца

За десять лет служения в Рязанской епархии таких указов было шесть. И только последний из них не пришлось осуществить. В 1967 году отец Иоанн, извинившись перед владыкой, показал ему другой указ, отменявший архиерейский, – это был указ Святейшего Патриарха Алексия I о назначении иеромонаха Иоанна (Крестьянкина)на служение в Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь.

Все указы о переводах звучали одинаково: «для пользы Церкви, для блага дела». И польза была очевидная. Храмы, готовящиеся к закрытию и обстоятельствами жизни, и помощью богоборцев, с приходом нового священника оживали, обретали жизненную энергию на многие годы. Ни один храм, где послужил отец Иоанн, не закрылся и по сию пору. Оживали вокруг храма и души людей.

А отец Иоанн снова с одним своим чемоданом-саквояжем, вмещавшим весь его незамысловатый скарб, шёл на новый приход. Там же, где он потрудился, всё оставалось на своём месте в ожидании нового священника. Только плакали люди, успевшие за два года сродниться с ним и стать его духовными чадами в самом глубоком понимании этого Божьего родства. Всё и все оставались на своём месте, и только духовное родство не могло прерваться. Хоть раз в год спешили духовные чада к батюшке на новый приход, а потом и в монастырь, чтобы открыть ему в исповеди наболевшее, получить совет и утешение.

В Касимове, как и везде, известие об отъезде отца Иоанна болью отозвалось в каждом сердце. Да и батюшка, как ни вожделенно было для него будущее, присоединил к общей скорби и свою. Он расставался с людьми, родными по духу, ставшими его семьёй. Последняя служба отца Иоанна в Касимове пришлась на Сретение Господне. Храм был переполнен, многие плакали. А отец Иоанн, прощаясь, утешал скорбящих: «Отходя от вас телесно, я не разлучаюсь с вами духовно. Я вам дорожку протопчу в Псково-Печерский монастырь».

И по слову отца Иоанна потекли во след его по этой дорожке все те, чья жизнь преобразилась по его молитве, кто обрёл в жизни опору в Боге, кто, поверив в любовь Божию, явленную через священника, устремился своей жизнью к обретению этой любви.

А отец Иоанн, ушедший в монастырь от мира, привёл его, этот мир, поруганный и страдающий, с собой и встал пред жертвенником Божиим с молитвой и копием в руке, чтобы омывать в Чаше Жизни его болезни.

Монастырь

За порогом монастыря он оставил внешнюю деятельность. Теперь он надеялся устремиться к главному: к Богу, к молитве. Но так хотел человек, а монаху Бог определил путь, в котором для своих желаний и хотений оставалось сил и времени ещё меньше, чем на приходе.

В Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь отец Иоанн приехал 5 марта 1967 года, в день памяти преподобномученика Корнилия, вдвоём со своим академическим другом, епископом Питиримом (Нечаевым). От станции до монастыря друзья шли пешком. Монастырь встретил их праздничным звоном «во вся тяжкая». Начиналась Божественная Литургия. Помолившись за службой, батюшка остался у раки святого игумена монастыря. Он приклонил в молитве главу к его мощам, испрашивая благословение на жительство в монастыре. С радостным, лёгким настроем пошёл он затем к наместнику архимандриту Алипию 94, ощущая в чувстве сердца, что благословение преподобномученика Корнилия уже получено. С самым тёплым участием и братской любовью встретил наместник отца Иоанна и, не откладывая, тут же повёл его в братский корпус. Они поднялись на второй этаж. Послушник открыл запертую на ключ дверь, и наместник ввёл батюшку в небольшую узенькую комнату с одним окном. Переступив порог келии, батюшка замер. Он бывал в этой комнате раньше, когда ещё вопрос об уходе в монастырь для него не стоял. Как-то в лёгком сне-полудрёме он увидел себя в узкой комнате с одним окном, а под потолком реял необыкновенной красоты ангел. Воздушная белая вуаль прикрывала его грудь и слегка колыхалась от движения крыльев. И отец Иоанн услышал определение о себе. С ласковой улыбкой ангел произнёс: «Всю жизнь будешь мотаться». Отец Иоанн очнулся. Видение взволновало его, сердце свидетельствовало о божественном происхождении виденного. И вот теперь именно эта комната и оказалась его келией, напоминая об определённом свыше предлежащем пути: «Всю жизнь будешь мотаться».

Нет, отец Иоанн никогда не предавался мечтаниям в отношении монашеской жизни. Он, ещё будучи в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, любя преподобного Сергия и подвиг жизни этого святого, выписал для себя слова его завещания: «Уготовайте душу свою не на покой и беспечалие, но на многие скорби и лишения». Они-то, скорби и лишения, были отцу Иоанну знакомы, с детства он видел их воплощение в жизни, сам вкусил их горечь и в них обрёл сладость божественных утешений. Но вот слово «мотаться», да ещё на монашеском пути, мало что говорило ему в тот час.

За годы священнослужения отец Иоанн достаточно глубоко познакомился с писаниями святых отцов. У него собралось множество святоотеческих книг, которые существенно пополнили монастырскую библиотеку. Духовные чада, зная о любви отца Иоанна к книгам, находили для него редчайшие для того времени дореволюционные издания. По ним изучал батюшка грамоту монашеской жизни, но и в них не находилось объяснения слову «мотаться».

Отец наместник вывел отца Иоанна из задумчивости, благословил нового насельника и, уходя, произнёс на прощание: «Вот из этой келии тебя и выносить будут».

Дольше предаваться думам отцу Иоанну было некогда, предстояло обустраивать келию. Работа по наведению порядка много времени не заняла. Он взял себе в келию то, что когда-то называлось мебелью, но за ветхостью и ненадобностью было выкинуто в сарай. Обгорелый книжный шкаф притулился около печки. Три колченогих этажерки, диванчик, лечь на который во весь рост не представлялось возможным, узенькая железная кровать с панцирной сеткой, на которую тут же был водружён деревянный щит, и одностворчатый одежный шкаф, видавший на своём веку не одного хозяина. Старый кухонный стол со снятыми дверками занял центральное место у окна. Но этот убогий вид сохранялся недолго. Вскоре келия преобразилась: убожество сокрылось под сияющим белизной облачением.

Заняли свои места иконы. На этажерках встали рукописные тетради, скопившие в себе ответы на насущные вопросы по богослужебной практике и духовничеству. На стенах разместились фотографии дорогих, проведших его по жизни, людей.

В келии стало светло и празднично. Такой она сохранялась до последних дней жизни отца Иоанна.

Иконы были самые разные и по стилю, и по времени написания, и по мастерству. Но всех их объединяло одно: каждая икона имела свою личную предысторию и пришла к батюшке не его произволением, но водимая невидимой рукой Промысла Божия.