Протоиерей Фёдор Бородин - В поисках любви. Беседы о браке и семейной жизни

Напомню эпизод из советского фильма «Блондинка за углом». Мясника в магазине, такого большого и тучного грузина, спрашивают: «Слушай, Вано, если бы прилетели инопланетяне, тебе было бы о чем говорить с ними?» И он отвечает: «Если у них дети и работа, то у меня будет о чем говорить с ними!» С человеком, у которого нет детей и работы, о чем говорить? О последнем голливудском фильме? Скучно. Так что не переживайте за духовный рост в семье: как раз в семье-то он и есть.

Посмотрите на семью святителя Василия Великого. Кстати говоря, и у святителя Василия Великого, и у святителя Иоанна Златоуста, и у святителя Григория Богослова — святые матери. У Василия — Эмилия, у Григория — Нонна, у Иоанна — Анфуса. Можно так и поминать их вместе с мамами: «Молитвами Василия Великого и мамы его; молитвами Григория Богослова и мамы его; молитвами Иоанна Златоуста и мамы его помилуй мя, Господи». У святого великомученика Пантелеимона мама — святая Еввула. У блаженного Августина мама— святая Моника. Причем мужья у этих святых жен отнюдь не святые были. Подруги святой Моники даже удивлялись, почему она ходит без синяков и шишек: у нее муж был очень нервный, во гневе страшный, а у них мужья покладистей, но они вечно с синяками. А она говорила им: «Да я молчу, я не спорю с ним никогда. Он мне слово — я ему: “Прости меня!”». И так она всю жизнь без тумаков ходила при таком свирепом муже. А остальные при кротких мужьях получали тумаки. Вот школа семейной жизни.

У святителя Григория Богослова отец был еретиком какое-то время, и его супруга, мама святителя Григория, вымолила его и вернула в Кафолическую Церковь. И родила Григория и других детей. Разве что-то мешало этим женщинам, не имевшим святых и великих мужчин, рождать для Церкви таких великих людей и быть для них примером и назиданием? Святитель Григорий Богослов вообще говорил, что он все добродетели, которые имел, взял у матери. Он говорит: «Я, будучи стариком, дожив до старости, вспоминаю свое детство и считаю, что причиной всех моих удачных вещей, всего, что хорошего есть у меня, всему причиной моя мать».

Умалять возможную святость среди семейной суеты неразумно. Нельзя думать, что святость возможна только при аскетическом устремлении души, только в монашестве. Монашество — это тайна: тайна будущего века. А брак — это естество, но естество, подчиняющееся Богу, и оно тоже способно на очень большие вещи.

С какого возраста можно начинать приучать детей к духовной жизни? Как это правильно сделать и с чего начать?

Я думаю, с зачатия.

У Василия Розанова есть обмолвка по поводу известной мысли о том, что на гениях природа отдыхает. Мы знаем, что часто у гениальных людей потомство анемичное, чахлое, как будто действительно природа отдохнула. Так вот, Розанов говорит очень интересную вещь: если гений горд, то даже в такую священную секунду, как зачатие ребенка, он может думать только о себе. Он словно бы вполсилы зачинает ребенка, душа его не вся в этом участвует, он занят собой и в эту секунду.

Зачиная, уже нужно начинать воспитывать. Имеет значение, молятся супруги о детях, не обязательно непосредственно перед зачатием, или не молятся, какую жизнь женщина ведет во время беременности. Ведь малыш, которого она носит, питается всем, чем питается она. И если она причащается, то причащается и он.

Далее. Современная наука говорит, что ребенок слышит, как сквозь вату, звуки внешнего мира. Можно разговаривать с малышом, можно молиться с ним. Есть такое еврейское убеждение: ребенку во чреве мамы ангел прочитывает всю Тору, а когда он рождается, ангел бьет его по устам, и он забывает все, что ему читали. И у Платона есть идея обучения как воспоминаний: когда мы учимся, то как бы вспоминаем то, что раньше знали. Так вот, считается, что обучение Священному Писанию — это как бы воспоминание того, что ты знал во чреве.

Следующий период: ребенок в колыбельке лежит, а мать над ним поет: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с тобою…» Это же тоже воспитание.

С малышом, конечно, нужно разговаривать, брать его в храм… И быть готовым, что годам к 12–14 он взбрыкнет и вдруг не захочет ходить в церковь, сколько бы вы его в храм ни водили, сколько бы ни воцерковляли… Все равно лет в 12–14, когда у мальчишки начнет голос ломаться и усики расти, а девочка станет подолгу простаивать перед зеркалом, такое может случиться…

По поводу зеркала. Кто-то из православных лекторов такой пример приводил. Когда девочку зовут подруги гулять и она пальтишко на себя набросила, шапку в руку, и шмыг за двери — это ребенок. А когда звонок: «Ты выйдешь?» — «Выйду» и начинаются долгие сборы и: «Мама, дай мне свой шарфик…» Это уже женщина, ей интересен взгляд со стороны, она выходит на улицу уже в ожидании, что будет кем-то замечена, — кем-то хорошим, конечно.

К этому отходу от Церкви тоже нужно готовиться и не устраивать в связи с ним каких-то жутких переполохов. Потом, когда ваше чадо повзрослеет, оно в Церковь вернется.

Редко те, кто вырос в Церкви, так в ней все время безотлучно и пребывают. Обычно бывает опыт отторжения. По нескольким причинам: либо по своей гордости и глупости, либо по каким-то житейским причинам и обидам, нанесенным человеку в Церкви, либо по причине неправильного поведения духовника…

Но наша церковность никуда не девается. Та вера, которая однажды вошла в человека, никуда не денется, она будет лежать на дне неприкосновенным запасом. Потом она проявит себя.

Как воспитывать, что делать? Необходимо приучать ребенка к базовым вещам попутно с верой. Например, к трудолюбию. Если ребенок прекрасно знает катехизис, но разбрасывает свои вещи по комнате и ни разу не помыл за собой тарелку, сам свою постель не застилает, потому что за него мать это делает, то я скептически отношусь к такому православию. Это умное православие, при котором человек неряха, лентяй или жадина, дармоед, тунеядец. И мне очень печально думать о том, что такое есть. Человек должен быть трудолюбив, он должен себя сам обслуживать, ответственно относиться к жизни, помогать кому-то.

Ребенка нужно, конечно, воспитывать не только в вере, но и в уважении к старшим, в заботе о других. Например, вы собираете ребенка в школу, даете ему яблоко — и сразу разрезаете его пополам, говоря: «На перемене будешь кушать — половину дай товарищу». Или даете два бутерброда: «Вот тебе два бутерброда: один тебе, а другой твоему товарищу, с которым сидишь за партой». Чтобы ребенок привыкал делиться, не хомячил по углам свое. Научить доброте и правдивости: допустим, если ты нашкодил — признайся. Вот это и есть православное воспитание. Не только одно знание катехизиса.