Дарья Сивашенкова - Вот Иуда, предающий Меня. Мотивы и смыслы евангельской драмы

Взгляд на Христа — и ненависть к себе лезвием по глазам режет.

Взгляд в бездну второй смерти — и «нет, только не это, не надо».

И вот это замкнутым кругом. Ни «помилуй меня», ни «достойное по делам моим приемлю».

Потому что ты абсолютно раскаялся, до полного отвержения себя, но воздаяние за твой грех совершенно невыносимо для души. Невозможно тебе податься в надежде к Нему или смиренно отойти от Него, как невозможно шевельнуться человеку, вмурованному заживо в стену.

Вот самый страшный из всех парадоксов этой истории: покаяние лишь усугубит его вину, а непокаяние оставляет в том состоянии, в которое он сам себя привел, то есть в адских муках.

Ты уже в адусвоей вины, боли и ненависти к себе. Христу даже не надо объявлять тебе приговор, стоит лишь оставить тебя как есть. Ему не надо тебя специально осуждать. Достаточно лишь не спасать. А с какой стати тебя спасать-то?

Разве не Он и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня? (Иуд. 1: 6) А ты, пусть и раскаявшийся, не уравнен ли своим грехом с этими ангелами? Всего-то разницы, что грех осознаешь и тебя он ужасает — но ты его совершил.

Так что мешает Ему поставить тебя перед Собой, чтобы сказать: Я предупреждал и пытался тебя спасти. Сколько раз ты оттолкнул Мою руку? Ты сам выбрал свой путь: посмеялся, когда Я звал тебя обратно, Моих предостережений не слушал, сдерзил вместо покаяния… вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота (Притч. 1: 25–27).

Да, Он победил сатану в тебе, разрушил дьявольский замысел, и ты стал воплощением Его чести и славы, но твоей заслуги в том нет ни на лепту, и победа над сатаной вовсе не означает, что Он помилует тебя, его пособника. Сам ад стал свидетелем и вместилищем Его славы, но это не превратило ад в Царство Небесное. Ровно напротив: ад разрушен Его славой. Он победил, но ты-то проиграл все. Ты больше не тот, кого Он любил.

Он победил сатану, но не ради тебя. Ты Ему уже не нужен. Отойди от Меня .

Оттолкнет Он тебя пробитой рукой — раскаяния твоего не принимаю, лети навечно во тьму внешнюю. Что заслужил, то и получаешь, ибо воздаяние за грех — смерть (Рим. 6: 23), и этих слов из Писания тоже не вычеркнешь.

Но, может быть, все-таки не оттолкнет? Может, сжалится и скажет «не бойся»? Шагнет к нему первый, привлечет к Себе и обнимет: «Иди ко Мне, Я тебя простил, Я — Господь твой, Учитель и друг». И закончит эту историю, подарив раскаявшемуся жизнь, а не отдав на смерть, не оттолкнув от Себя в вечную погибель.

Просто помилует. Не ожидая ни первого шага, ни слов, ничего — помилует без всяких условий. Потому что Ему не нужны никакие поводы, обоснования и условия, чтобы помиловать человека, и Он абсолютно свободен в любом Своем решении, нет над Ним никакой власти, никакого Закона, Он Сам — Закон, и Его воля всяческая и во всем.

Он победитель, Он разрушил и замысел сатаны, и сам ад. Он имеет всю полноту власти над любой человеческой душой. Он, безусловно, может обречь Искариота гибели, и в этом не будет никакого урона и укора Божественной справедливости и Ему Самому: Иуда заслуживает кары как никто, это признает он сам, вся вселенная, Церковь и даже я. Христу даже делать ничего не надо: просто не спасать его, не вытаскивать из его же рукотворного ада.

Не делать первый шаг. И все.

В сущности, гибельный исход для Иуды наиболее логичен и оправдан.

Но, может, все же помилует?

Соединит совершенное раскаяние с совершенным милосердием?

Не дожидаясь, пока он упадет к Его ногам, как-то решив мучительный парадокс. Потому что Иуда его никогда не решит, нет у него человеческого решения. Просто — смилуется над его бессилием, отчаянием, над полной нищетой. Без всяких оснований и совершенно незаслуженно, просто смилуется, потому что Его жалость и любовь не знают расчета.

Не за раскаяние, не по делам, не ради страдания, а просто от милости Своей, превосходящей всякое разумение и уж тем более всякий грех. Ради Своей беспредельной любви и Своего милосердия, ради спасения человеческой души забудет тяжесть нанесенной Себе обиды и немыслимость преступления. Пренебрежет Своей болью ради его боли и оценит Свою жизнь дешевле спасения худшего из грешников.

И сделает тот первый шаг, который никогда и никак не сможет сделать сам Иуда. Сделает не ради того, чтобы погубить, а чтобы до конца спасти, потому что и погубление, и спасение теперь только в Его руках.

Он единственный Сам может увидеть в человеке что-то дороже Собственной жизни, и только для Него Самого это не будет кощунством.

Разве смерть Сына Божьего и пребывание в аду менее парадоксальны? И разве Он пожалел Свое Божественное достоинство, хоть перед чем-то остановился, чем-то побрезговал ради дела нашего спасения?

Только Его любовь может разлучить человека с таким грехом, отделить их друг от друга, чтобы грех спалить, яко не бывший, а душу спасти для Себя. И только Христу может быть до самого конца нужен этот человек — которого Он не бросает ни на минуту в земной жизни и встречает в вечности.

И не за спиной Иуды окажется бездна второй смерти, а за спиной Христа, и путь в нее будет навсегда прегражден — Им. И то, что было Искариоту совершенно неведомо по раскаянии, явится во всей ясности после смерти: Он заслонил, Он спас, Он не бросил. Как прежде распятия и Воскресения дал в пищу Свои Плоть и Кровь, как раньше Своей смерти оказался в смерти с учеником, так и простил до покаяния, любовью Своей покрыв абсолютно все. Грех обступил душу, но Спаситель оказался ближе греха и, Сам соединившись с человеком, не дал нераздельно слиться с ним греху.

Ведь для того Он и пришел, чтобы укрыть нас от этого страха и отчаяния, которые Ему ненавистны, чтобы избавить от смертельного ужаса не-бытия без Бога. Он всего Себя отдал ради этого, ад Ему отвратителен, а что Ему отвратительно, то Он по Своей воле до человеческой души не допустит.

И тогда Иуда не просто увидит Христа, не просто поймет тем пониманием, которое дается только по ту сторону , что соединен с Ним Причастием. Что не смог бы он пойти путем Божьей правды без помощи Христа, потому что ко Христу может рваться только то в нас, что принадлежит Ему.

Еще он осознает, что Христос был с ним все это время — не бросил его, не оставил, а был с ним даже тогда, когда сатана практически полностью завладел им. Не погнушался и не отрекся. А потом, когда сатана оставил, буквально за руку провел по дороге последних часов.