Коллектив авторов - Великие русские старцы

◊ Однажды Анна Григорьевна пожаловалась батюшке на некоторых своих воспитанниц, с которыми ей было невероятно трудно в институте: они были очень грубы и непослушны. Старец пристально на нее посмотрел и спросил: «А не виновата ли ты сама в этом? Всегда ли ты была с ними наравне, не возвышала ли на них голоса, не кричала ли, а иногда и спускала им все?» «Да, виновата», — отвечала та. — «Вот видишь, знай теперь, как с ними впредь поступать».

◊ Старец говорил, что два пути ведут к Богу (людей, еще не знающих Бога): проповедь и музыка — конечно, серьезная.

◊ Старец говорил, что душевный мир нарушается больше всего от осуждения ближних и от недовольства своей жизнью. Когда начинали о ком-нибудь говорить с осуждением, старец останавливал: «Нам до других дела нет, говори только свое. Правила святых отцов предписывают останавливать исповедующихся, когда они говорят о других».

«Кто любит говорить про других, — наставлял старец, — про того и люди много говорят».

◊ Когда душа обвинит себя во всем, тогда возлюбит ее Бог, а когда возлюбил ее Бог, тогда — что еще нам нужно?

◊ При ежедневном чтении Евангелия и Апостола лучше читать из того и из другого по одной главе в день. В Пасху и двунадесятые праздники Псалтирь оставляется и читаются только Евангелие и Апостол.

◊ Псалтирь в келье лучше читать стоя, нежели сидя, несмотря на то, что в церкви кафизмы выслушиваются сидя. Келейное чтение Псалтири есть молитвенный труд. Если в церкви и сидят во время кафизм, то ради седален, читаемых после кафизм, а не ради самих кафизм.

◊ Евангелие непременно надо читать стоя. Апостол можно читать и сидя и стоя, но лучше стоя.

◊ При исповеди, особенно женщин и молодых девушек, не следует смотреть исповедующимся в лицо, а лучше смотреть в профиль или на икону, ибо зрение, по словам святых отцов, есть сильный проводник блудной страсти.

◊ Надо молиться против нервности святым благоверным князьям Борису и Глебу, против порока пьянства святому мученику Вонифатию, против блудной страсти прежде всего Господу Богу, Божией Матери, ангелу хранителю, своему святому и затем преподобным Иоанну Многострадальному, Моисею Угрину, Мартиниану, преподобной Марии Египетской, святой мученице Фомаиде, апостолу Иоанну Богослову (девственнику) и всем святым.

◊ Не только монашествующие, но и живущие в миру должны считать себя хуже всех. Монах же вдвойне должен быть смиренным и ни на секунду не забывать, что он хуже всех.

«Отец Иоанн Кронштадтский — самое значительное явление в русской Церкви конца XIX и начала XX века» — так начиналась одна из статей по поводу столетия со дня рождения великого святого.

Святой праведный Иоанн был глубоким мыслителем, великим духовным пастырем и учителем Церкви. Его творения составляют около четырех с половиной тысяч печатных страниц.

Такого влияния на все слои русского народа, какое имел праведный Иоанн, такой славы, какой пользовался любвеобильный пастырь и благотворитель, ни у кого из общественных деятелей и писателей не было. Сам же угодник Божий себе и о своей славе говорил так: «Я не ищу и не искал славы, она сама идет ко мне. Воздаю славу Тебе, Кто сказал: Я прославляю прославляющих меня» (1 Цар. 2, 30).

Не только в России знали силу молитв святого Иоанна; тысячи трогательных писем и телеграмм присылали из Германии, Франции, Испании, Италии, Америки, Индии, Англии, Австралии, Швеции, Португалии, Греции.

Люди тянулись к нему сначала десятками, затем сотнями, в пору его славы в кронштадтском Андреевском соборе собиралось до пяти-шести тысяч молящихся; ежегодно Кронштадт посещало более двадцати тысяч паломников, а позднее их число достигло восьмидесяти тысяч. На одной первой неделе Великого поста собиралось до десяти тысяч человек.

Почти ежедневно совершал святой праведный Иоанн Божественную литургию в Андреевском соборе.

Желающих исповедаться у святого пастыря было так много, что исполнить это желание было физически невозможно. Андреевский собор в Кронштадте во время службы отца Иоанна бывал переполнен, а между тем собор вмещал от пяти до семи тысяч человек. Само же причащение длилось иногда более двух часов.

Отслужив в Андреевском соборе раннюю обедню, отец Иоанн ехал в Петербург навещать больных, к которым был приглашен.

Если жители Петербурга замечали его едущим в карете по улицам столицы, то за каретой его бежали, у дома, куда он входил, тотчас собиралась толпа. Люди бросались к нему, чтобы, если возможно, получить от него благословение, попросить помолиться и тому подобное.

Толпа собиралась такая, что каждый раз, то есть многократно каждый день казалось, что отца Иоанна раздавят, но так продолжалось полвека и сила Божья хранила угодника Своего.

В нашем сборнике мы публикуем (с небольшими сокращениями) беседы праведного Иоанна Кронштадтского с игуменией Таисией (Солоповой), настоятельницей Леушинского монастыря. Среди множества тысяч и тысяч духовных чад дорогого батюшки игумения Таисия была, пожалуй, самой близкой по духу и верной его духовной дочерью.

Имев счастье состоять в течение более тридцати пяти лет в самых близких духовных отношениях к незабвенному, в Бозе почившему отцу протоиерею Иоанну Сергиеву (Кронштадтскому), я нередко беседовала с ним, иногда подолгу и обстоятельно, о предметах духовного, возвышенного характера. Пользуясь такими случаями, я старалась предлагать ему вопросы, относящиеся к моей личной духовной, иноческой многотрудной жизни, и, слагая в сердце своем все ответы батюшки, уединяясь вечером в своей келье, тщательно записывала, стараясь упомнить каждое его слово. Из таких записей составилась целая тетрадь. За последние годы (в точности, указать год — не могу) я сказала об этом батюшке, и он пожелал сам проверить записи, нашел их правильными, сделал в некоторых местах поправки, где вписал своей рукой прибавления, а затем сказал мне: «Хорошо, что ты запоминаешь мои слова: „хвалю вас, — говорит апостол, — яко слово мое помните и предания моя держите“ (1 Кор. 11, 2). Значит, семя падает на добрую землю и принесет плод, довольный к насыщению и других».

Вот эти записи, начиная с 1891 года, то есть с первого года, как отец Иоанн стал ездить на свою родину, в село Суру, для постройки в нем приходского каменного храма.

Когда батюшка, обратным путем с родины по Мариинской системе, вступил в реку Шексну для следования по ней до города Рыбинска, его ожидал в городе Череповце большой пассажирский пароход, арендованный г-ми Л., приглашавшими батюшку в Рыбинск. Я накануне этого дня, 17 июля, по своему монастырскому делу прибыла в Череповец; но о предстоящем посещении его отцом Иоанном ничего не знала и не помышляла. К вечеру же в Череповце я узнала об этом, а поутру следующего дня стало известно, что батюшка уже приехал и находится у соборного старосты купца Крохина. Я направилась туда, едва пробираясь через огромную толпу народа, и стала убедительно просить батюшку заехать в нашу обитель, находящуюся невдалеке от берега реки Шексны. Батюшка отказывался за неудобством задерживать пароход, арендованный хозяевами для доставления его к ним, а не для заездов. При этом он прибавил: «Если хочешь побеседовать, так лучше поедем с нами на пароходе и поговорим». И таким образом мы отправились. Но и тут я снова повторила ему свою просьбу, заручившись согласием на то хозяев парохода, и он согласился. На пристани (нашей монастырской) «Борки» мы сошли на берег и поехали в экипаже в обитель.