Коллектив авторов - Великие русские старцы

◊ Часто старец говорил поговорками: «Не говорят тому, кто не слушает, и не бьют того, кто не плачет»; «С одного вола двух шкур не дерут» (когда хотели на одного человека взвалить всю работу); «Каждого барана привязывают за свои рога» (то есть каждый будет отвечать за свои грехи). О лукавых говорил: «Собачий хвост волку не приделаешь», «Серого волка добела не отмоешь».

◊ Когда зашла речь о воспитании детей и стали спорить, нужно ли их наказывать, старец взял зеленую веточку сирени, обмотал ее вокруг пальца несколько раз, показывая тем самым, что пока веточка молодая, мягкая, крути ее, как хочешь, а когда задеревенеет, чуть согнешь — она может и сломаться. Так и ребенок: пока маленький, его можно повернуть в нужную сторону, а подрастет, станет творить свою волю — не переделаешь. Наказывать ремнем можно, только нечасто и с вразумлением. Если при необходимости хотя бы раз накажешь чувствительно, потом достаточно будет только сказать: «Накажу», — или показать ремень, достигнешь того же эффекта. Если же угрозы не помогают, со временем можно еще раз проучить ремешком. Но все хорошо до определенного возраста, а дальше можно исправлять нравы только убеждением.

◊ Спастись можно только в Церкви. Если ты вскочил в переполненный автобус, то хотя тебя и давят со всех сторон, ты всетаки едешь. Так и церковный человек: хотя и имеет искушения, но с Божией помощью он преодолевает все.

◊ Когда при старце сказали, что в неверующей семье тяжело вести духовную жизнь, старец сказал: «Праведный Лот сумел спастись и в Содоме, а Иуда погиб и в обществе апостолов».

◊ Приехала к старцу как-то девяностолетняя монахиня и сказала: «Я ни разу в жизни не испытала блудной страсти». Старец ответил: «Погоди, еще испытаешь». Через некоторое время монахиня приезжает к нему со слезами, в отчаянии: «Батюшка, спасайте, погибаю, горю, как в огне». Старец стал молиться, и искушение прошло. «Никогда не хвались, запомни: нельзя тщеславиться своими добродетелями», — сказал старец.

◊ Престарелая монахиня жаловалась, что не в состоянии вычитывать свое монашеское правило. Старец сказал: «У нас с тобой теперь осталось одно правило: „Боже, милостив буди мне, грешному“».

◊ Старец очень внимательно относился к произнесению молитв: «Если твое имя будут коверкать, приятно тебе будет? А когда ты обращаешься к Богу, тем более нельзя делать ошибки».

◊ При унынии старец советовал читать 34-й псалом и молитву в конце 5-й кафисмы.

◊ Священники спрашивали, какую епитимию налагать за аборты. Старец отвечал: «Люди сейчас слабые, достаточно каждый день, утром и вечером, совершать по три земных поклона с молитвой „Пресвятая Троица, помилуй нас…“».

◊ На вопрос: «Можно ли избавиться от помыслов?» — старец отвечал: «А ты можешь поймать птицу в небе?» — «Нет». — «А не дать ей свить гнездо на дереве?» — «Могу». — «То же и с помыслами. Главное — не дать им свить гнездо в нашем сердце».

◊ Когда старца спрашивали, хорошо ли ездить по разным монастырям и церквам, он отвечал: «Когда оставишь себя, поезжай куда хочешь».

◊ Один священник спросил у старца, как спастись. Старец ответил: «Всех люби и от всех беги».

◊ Старец говорил: «Смирение — основа всех добродетелей. Колос, когда он пустой, болтается во все стороны, а когда нальется зерном, склоняется, и ветры ему уже не страшны. Так и человек: пустой болтается туда-сюда, а смиренный при всех искушениях не может повредиться».

◊ Одна прихожанка осуждала кого-то из духовенства. Старец сказал: «Давай лучше помолимся за него». Поставил ее с собой на молитву и три часа молился. После этого у женщины пропало желание осуждать священников.

◊ Когда старца спрашивали: «Если священник смущает своим поведением, можно ли у него исповедоваться и причащаться?» — старец отвечал: «Как по гнилым проводам идет ток, так и при совершении таинств благодать действует независимо от личных качеств священника».

◊ «Великий грех что-нибудь унести из церкви, — говорил старец. — Если человек гвоздь возьмет, то и за него даст ответ на страшном суде. И наоборот, если человек хотя бы и малое что сделает для церкви, например, полы помоет в храме, то не останется без награды. Кто получает в церкви деньги за работу, тот наемник, и горе такому человеку, если творит это дело с небрежением.

◊ Старец говорил, что без добрых дел, без любви к ближнему все тщетно. Даже регулярное хождение в храм не гарантирует спасения. Если при этом нет исполнения заповедей Божиих, то можно разделить участь бесплодной смоковницы. Старец предостерегал: «Господь, увидя, что на смоковнице нет плодов, сказал: „Да не будет же впредь от тебя плода вовек“ (Мф. 21, 19), — и она тотчас засохла. И мы не имеем никаких добрых дел, лишь одни слова, как та смоковница, которая только шумела листвой. Как мать откликается на каждый крик ребенка, так и мы должны спешить делать добрые дела по первой же просьбе».

Отец Серафим (Тяпочкин) более двадцати лет был духовным чадом старца Геннадия — их приходы были расположены недалеко друг от друга, старцы довольно часто виделись друг с другом, и родство душ облегчало им тяготы пастырского служения.

До принятия монашества отец Димитрий (мирское имя старца Серафима) служил в разных храмах, и ему в полной мере пришлось пройти весь крестный путь русского священства — закрытие храмов, переход с места на место, пребывание в сталинских лагерях.

Когда старца много позже спросили: «Батюшка, били ли вас в лагере?» — он кротко ответил: «Чем я лучше других? Что всем было, то и мне. Я рад, что Господь сподобил меня пострадать вместе с моим народом и потерпеть сполна все скорби, которые не единожды выпадали на долю православных. Всю свою жизнь я благодарен Богу, что никогда не оставался в стороне от трудностей тех лет… Горе и лишения, которые происходят с нами, надо принимать как милость от Бога».

В 1960 году отец Димитрий принял монашеский постриг с именем Серафим (преподобного Серафима Саровского старец с детства считал своим небесным покровителем).

С 14 октября 1961 года и до конца жизни отец Серафим был настоятелем Никольского храма в селе Ракитном Белгородской области. Он принял храм в полной разрухе, с разбитыми окнами, с прогнившим полом. В алтаре стены были покрыты инеем, во время службы шел снег. В первые дни никто не приходил на богослужение, но службы шли ежедневно, хотя в храме был только старец Серафим и его келейница мать Иоасафа.

Когда келейница замерзала, старец отпускал ее погреться, а сам оставался на молитве в храме. Для него уже не имело значения — тепло или холодно в храме. Он везде ощущал силу Божиего присутствия, заступления и помощи. Главное было — молитва.