Лев Лебедев - Заметки по пастырскому богословию

В этой таинственности мы можем познать умом условия, внешние действия и словесные формулы, при которых совершается великая тайна соединения Бога со Своим творением, можем познать результаты и конечную цель соединения. Но стать причастниками его, то есть обладать им духовно, мы можем только путем своего личного соединения с Телом Христовым — Церковью, с таинственной жизнью ее благодатного организма.

Тогда для очей нашей веры, для «духовных очей», в той или иной мере присущих каждому верующему, неизреченным образом открываются, становятся как бы видимыми и понятными многие таинственные стороны церковной жизни, в том числе — таинства Церкви, ее догматы и т.д.

Итак нам не неведома мистичность (таинственность) Церкви и ее отдельных чинов и обрядов, хотя в существе своем они для нас и непознаваемы, подобно тому, как в существе Своем принципиально непознаваем Бог, о Котором тем не менее мы многое можем узнать и из естественного откровения (созерцания окружающего нас міра и самих себя), и из особого Божия Откровения, благоволившего сообщить все, что нам можно и нужно знать о Нем, и из опыта личного общения с Ним в молитве.

В общей таинственности Церкви и ее жизни, как мы отметили есть некий центр или средоточие, состоящее из семи таинств (особенном, узком, смысле). «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь: закла своя жертвенная, и раствори в чаши своей вино, и уготова свою трапезу. Посла своя рабы созывающи высоким проповеданием на чашу, глаголющи: иже есть безумен, да уклонится ко мне; и требующим ума рече: приидите, ядите мой хлеб, и пийте вино, еже растворих вам. Оставите безумие, и живи будете, да во веки воцаритеся! И взыщите разума, да поживете, и исправите разум в ведении» (Притч. 9, 1-6).

Согласно общему верованию Церкви эти пророческие слова относятся ко Христу и Его Церкви, где совершается безкровная жертва Плоти и Крови Христовых под видами хлеба и вина. Если сравнить слова Премудрости: «Приидите, ядите мой хлеб и пийте вино» со словами Самого Христа над хлебом и вином во время Тайной вечери: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое...» и «пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя, Нового Завета...» (Мф. 19, 26-28), то станет особенно ясным, что Премудрость — это Христос, как об этом и свидетельствовал всегда соборный разум Церкви 4 4 Антоний (Мельников), митрополит «Из истории новгородской иконографии», с. 61-62 и далее. . В таком случае «дом», который создан Премудростью — Словом — это Церковь Христова. В «семи столпах обычно видят семь таинств Церкви и сопоставляют их с «семью дарами Святого Духа» (Исайя, 11, 2-3), семью светильниками перед Престолом Бога, которые суть семь духов Божиих (Откр. 4, 5) и т.п. Столпы дома (храма) — это те основные опоры, на которых держится кровля, которые расчленяют храм на главные символические части. Столпы как бы несут на себе своды — образ духовного «неба». Такую же функцию выполняют и семь таинств Церкви: на них зиждется весь обрядовый строй, от них получают свою силу и все прочие священнодействия церковные. Но почему этих «столпов» именно семь (а не четыре, шесть, двенадцать и т.д. как в земных храмовых сооружениях)?

Седмерица таинств была формально канонически определена довольно поздно, в XII веке, хотя существовали они, конечно, изначала, с апостольских времен... Почему церковное сознание не сразу же выделило эту седмерицу? Не следует думать, что ее не видели с самого начала. Видели. Но не выделяли особым образом именно потому, что всю церковную жизнь, все, что совершается в Церкви, воспринимали как таинственное, как единый «дом Премудрости» Божией, где все пронизано благодатью Святого Духа, все подает Его дары, все сияет лучами невещественного и незримого телесными очами, но хорошо зримого очами духовными Божественного света. Само вхождение человека в Церковь, возрождение во Христе в первом, основополагающем таинстве Крещения называлось Просвещением, то есть озарением всей природы человека невещественным светом Троического Божества.

Это очень не случайно! О Боге как о свете говорится в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов слишком часто и определенно, чтобы мы могли принимать это за простое поэтическое сравнение.

Достаточно вспомнить слова Самого Спасителя: «Аз есмь свет міру. Ходяй по Мне не имать ходити во тме, но имать свет животный» (Ин. 8, 12; ср. 9, 5) и слова Евангелиста Иоанна Богослова: «В Том живот бе и живот бе свет человеком, и свет во тме светится и тма его не объят... Бе свет истинный, иже просвещает всякого человека, грядущаго в мір...» (Ин. 1, 4-5, 9); «И сие есть обетование, еже слышахом от Него и поведаем вам, яко Бог свет есть, и тмы в Нем несть ни единыя» (I Ин. 1, 5). Преобразившись пред Своими учениками на Фаворе, Христос явил Свою Божественную славу именно как ослепительный свет, который излучался от всего Его Существа, даже — от одежды, так что евангелисты с трудом подбирают слова для описания этого света (Мф. 17, 2; Мк. 9, 3; Лк. 9, 29). Паламитское учение о нетварных энергиях Божества основано на опыте православного подвижничества, идентичном у независимых друг от друга делателей молитвы Иисусовой: все они в результате правильного подвига по мере сближения с Богом начинают видеть Божественный свет.

Если вспомнить Преображение, то этот Божественный свет выглядит как свет солнца, как белый, как свет блистающего снега... Однако солнечный, белый свет при определенных условиях раскрывается спектром, радугой, состоящим из семи основных цветов с их бесконечными переходными оттенками.

Радуга — не простое явление природы. Это особой важности Богоустановленное, Богоданное явление. «И рече Господь Бог Ноеви: сие знамение завета, еже Аз даю между Мною и вами, и между всякою душею живою, яже есть с вами, в роды вечныя: дугу Мою полагаю во облаце, и будет в знамение завета вечнаго между Мною и землею» (Быт. 9, 12-13 и 14-17). Здесь уместно вспомнить, что у Престола Вседержителя Иоанн Богослов видит не только семь светильников горящих, но и радугу «вокруг престола» (Откр. 4, 3). В ином месте он видит также «Ангела сильнаго, сходящего с неба, облеченнаго облаком; над главою его была радуга» (Откр. 10, 1).

Все это дает основание видеть в радуге — знамение Нового Завета, ибо только во Христе совершилась благодатная полнота примирения Бога с землею, почему радуга и сияет вокруг Престола Вседержителя. Поскольку Он Сам называет Себя «Светом міру», то Он, Господь Христос, и есть таинственная радуга примирения и благодатного единения твари с Творцом.

Теперь понятно, почему Тело Его — Церковь, пронизанная Божественным светом, содержит семь основных, главнейших таинств, как семь основных цветов, из которых состоит свет 5 5 Можно сказать также, что число семь — нечетное, это определенное неравновесие, знаменующее переход от первозданного совершенства шестидневного творения міра к совершенству (равновесию) новому и высшему, символизируемому числом восемь как знаком «будущего (осьмого) века». В таком случае «семь» — это знамение Боговоплощения, соединения Бога со Своим Творением в Лице Иисуса Христа с целью спасения творения, возведения его к бытию «осьмого века» — Царства Небесного. . Впрочем, многие полагают, что в радуге, в спектре, собственно, не семь, а шесть цветов, т.к. голубой нельзя считать отдельным цветом, но лишь оттенком синего. Тогда седмерица получается из сложения общего белого цвета с шестью радужными, что более точно соответствует значению таинств. Здесь основополагающим является таинство Крещения как просвещения человека всей полнотой Божественного света (белый цвет), а прочих таинств остается, таким образом шесть.