И. Сурский - Отец Иоанн Кронштадтский

17 октября 1905 года родилась у меня дочь Катюша. За полтора месяца до ее рождения я заболела воспалением почек настолько серьезно, что врачи требовали операции. Я не соглашалась. В это время пришла ко мне Лидия Казимировна Януш, жена полковника, в то время — ротного командира в 1-м кадетском корпусе в Петербурге; он был крестным отцом моей дочери Тамары. Она сказала: “Я привезу к себе Батюшку отца Иоанна, приди ко мне, он помолится о твоем здоровье”.

Я сварила уху из живых стерлядей сама, хотя имела кухарку, и отнесла для Батюшки к Януш.

Приехал Батюшка. Когда я ему рассказала, в чем дело, отец Иоанн, как сейчас помню, начал молиться словами: “Вразуми, Господи, неразумных врачей” и благословил не прибегать к операции.

Роды прошли благополучно и легко, несмотря на то что вначале мне было так дурно, что я думала, что умираю. Родилась девочка.

Было 8½ часов утра. Пришел потом муж и сказал, что Батюшка отец Иоанн молился утром о моем здоровье.

Девочка эта была дивное существо, умное, доброе, послушное, жизнерадостное; все ее любили, для всех она находила доброе слово: и для маленьких, и для больших, и для старых. А во время большевизма только благодаря ей мы получали хлеб и сохранили деньги.

В это посещение Батюшкой моих родственников, когда отец Иоанн вышел из их квартиры, толпа окружала его, он благословлял, потом достал запечатанный конверт с деньгами, который дан был ему кем-то на его бедных, как говорили, и дал, как бы случайно, самому бедному в корпусе, как оказалось, а другому сказал: “Молись с женой, замаливайте грехи”. Это был служащий, который насмерть забил свою большую дочь за то, что та пришла домой поздно, но Батюшке об этом никто не говорил.

После смерти Батюшки, когда становилось тяжело на душе, я ехала на его могилу, служила панихиду, и все шло потом хорошо, и дети поправлялись, и светло было на душе. Да, велика была сила молитвы перед Господом отца Иоанна Кронштадтского».

«Милостивый Государь.

Ознакомившись с первым томом Вашей книги «Отец Иоанн Кронштадтский», я пришла к заключению, что я не имею права умолчать о тех чудесах, которые он сотворил в моей семье. Два раза отец Иоанн исцелил мою бабушку от смертельной болезни.

Первое посещение отца Иоанна я помню смутно, так как была еще мала. Помню угнетенное состояние моих родных. Семья у нас была очень большая: у дедушки и бабушки было три дочери, все замужние и имеющие большое количество детей. Все жили в доме деда, также как и его две сестры и две сестры бабушки. Все составляли одну большую сплоченную семью, поэтому всякая печаль или радость были ярко выражены многочисленными членами этой семьи и не могли пройти незамеченными нами, детьми.

Во время болезни бабушки зловещая тишина стояла во всех квартирах ее дочерей. Помню, как однажды ко мне в детскую внезапно вошла моя мать и, схватив меня за руку, быстро повела в зал, где стоял и молился незнакомый мне священник. У меня получилось впечатление, что все были взволнованы. После молитвы отец Иоанн — имя его я узнала из разговоров старших — прошел к бабушке, затем меня подвели к нему под благословение, и он уехал.

Второе посещение отца Иоанна Кронштадтского сохранилось в моей памяти вполне отчетливо. Опять моя бабушка была при смерти: у нее, очевидно, было крупозное воспаление легких. Ей было запрещено говорить, она только могла писать на бумаге, что ей надо было сказать. Доктора объявили положение больной безнадежным. Я уже была подростком, горячо любила бабушку и была глубоко опечалена ее состоянием.

Просили приехать отца Иоанна. Он приехал днем и опять молился в зале. Молебна, как я ожидала, он не служил, а говорил слова молитв мне незнакомых, говорил быстро-быстро, делая нервные движения правой рукой и махая указательным пальцем наподобие того, когда грозят. Голос его то резко подымался, то совсем понижался. Закончил он внезапно, резко повернулся и быстрыми шагами пошел в спальню бабушки. Мы все устремились за ним. Моя мать и тетки ждали с замиранием сердца, что Батюшка скажет. А он нагнулся к бабушке, ласково положил ей руку на голову и сказал: “Выздоравливайте, выздоравливайте, вам еще пожить надо, смотрите, сколько у вас внуков, — порадоваться еще на них надо, возблагодарить Господа”. Бабушка хотела что-то ответить, но закашлялась и не могла произнести ни звука. Лица моей матери и тетушек сияли от радости.

Благословив бабушку и приложив к ее губам святой крест, отец Иоанн так же быстро направился вон из спальни. Его стали упрашивать зайти в столовую, где был накрыт стол. Он все так же быстро вошел, сел. Все родные его окружили и стояли перед ним. Я зашла вперед, чтобы видеть его лицо; румянец покрывал его щеки, его голубые глаза с любовью смотрели на окружавших его; он ласково улыбался и что-то спрашивал. Съев две-три виноградинки, приложив к губам рюмку с мадерой, Батюшка встал, точно вскочил, и вышел в прихожую. Там встретил его повар дедушки и, кланяясь и ловя руку Батюшки, просил его зайти к нему в комнату, к его больной жене. Отец Иоанн пошел, сопровождаемый всей моей родней. Жена повара встретила его разодетая, в крахмальных юбках; во время молитвы отца Иоанна она неоднократно становилась на колени. Окончив свою краткую, отрывистую и вместе с тем горячую молитву, отец Иоанн подошел к ней, обычным жестом положил ей руку на голову и спросил, когда она причащалась, затем велел еще причаститься и стал говорить, что наша жизнь земная — временная, что мы должны готовиться к жизни вечной.

“Удивительно, — говорила моя мать, когда мы все по отъезде отца Иоанна собрались к обеду, — Батюшка маме сказал, что она должна жить, когда она даже слова вымолвить не может, а жене Петра, которая на вид совершенно здорова, точно отходную читал”.

Через некоторое время бабушка моя встала и была совершенно здорова, а жена повара внезапно умерла.

Третий случай исцеления на моих глазах отцом Иоанном было поражающее чудо с моей сестрой. Это было уже после смерти бабушки, когда мои родители с детьми переехали в Одессу. Сестры мои заболели скарлатиной; все выздоровели, кроме одной, у которой сделался дифтерит, давший в свою очередь осложнение. Температура была более 40, появилась сыпь на теле и, как заявили доктора, скопился за ухом гной. Положение было признано почти безнадежным. Врачи предложили еще единственный шаг, который мог бы ее спасти, но шансов было очень мало. Именно: они хотели попробовать сделать прорез около сонной артерии и выпустить накопившийся в большом количестве гной. Родители мои согласились, и был назначен день операции. Моя мать послала телеграмму своим сестрам в Петербург, прося их найти отца Иоанна Кронштадтского и просить его помолиться о здравии дочери.