Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Опасность развития капитализма в России таилась именно в чисто духовноидейной области, т.к. развитие современной промышленности неизбежно связано с финансовым капиталом, а через него — с капиталом международным, а значит — и еврейским, а через него — с тайными центрами міровой антицеркви, или церкви диавола (Люцифера). Хотя связь с последней может существовать и вне всякой экономики, сия экономика опасна тем, что приводит её дельцов к связи с антицерковью и к подчинённости ей с некоей неизбежностью, помимо первоначальных желаний и благих намерений этих дельцов. В любом случае и они не лишаются свободы воли и выбора. Но уж такова сама природа бизнеса и заботы о деньгах, что редкие люди здесь делают выбор в пользу правды Божией...

Что же касается тех интересов российских промышленников и банкиров, которые принято называть «объективными», то они в общем вполне могли быть удовлетворены самодержавной властью, хотя в отдельных случаях и приходили с ней в противоречие. Так, одним капиталистам не нравилась рабочая политика Государя, других «связывала» его антимонопольная политика, третьи бывали недовольны чрезмерным, как им казалось, контролем государства за их деятельностью. И т.д., и т.п. Но всё это, как мы видели, не помешало им (и России в целом) достичь исключительных успехов к 1913-1914 г.г.! Иными словами, развитие производительных сил и предпринимательской инициативы не только не сковывалось, но и стимулировалось царской властью. А если в отдельных случаях, инициатива сдерживалась (или удерживалась в неких рамках), то в конечном счёте — во благо общему развитию и положению самих же предпринимателей. Уж они-то не могли всерьёз говорить об «оковах самодержавия». Когда началась 1-я Мировая война, Государь создал систему Особых совещаний представителей государства и частных предпринимателей для решения вопросов военного снабжения, должной работы промышленности на нужды воспроизводства и «планомерного снабжения нуждающихся местностей империи продовольствием и топливом» (Особое совещание по перевозкам). В них видят систему государственно-монополистического капитализма в России. Российские промышленники (прежде всего в тяжёлой индустрии, металлургии) в полном соответствии с классическими законами «рынка» тотчас переключились с работы на мирные нужды на работу по высокооплачиваемым военным заказам государства, чем наносили процессу воспроизводства очень большой урон! Началось быстрое «проедание» основных капиталов промышленности. Их естественный износ ничем не восполнялся. Начался сущий кризис недопроизводства! И в такой обстановке русские представители банков и бирж провалили одно за другим все предложения о регулировании перевозок, планомерного снабжения и т.д., поскольку всё это, по откровенному признанию О. С. по перевозкам, затрагивало «коммерческую тайну»... Неслыханные военные сверхприбыли капиталистов хотя отчасти и поглощались начавшейся инфляцией, всё же чрезвычайно их обогащали. А производство страдало. Испытывало некоторый недостаток в продуктах и товарах и население (особенно крупных промышленных центров и столиц). Однако, Государь, не прибегая по отношению к «коммерсантам» ни к каким чрезвычайным, насильственным мерам, сумел добиться того, что голода в столицах и других городах не было. Не было произведено, в отличие от Германии, милитаризации экономики, т.е. принудительного труда рабочих и отмены права на забастовки! Производство, пустив в ход все (самые последние) запасы, в 1916 г. снабдило армию всем необходимым, в том числе и снарядами, и само — ещё «держалось», так что если бы в 1917 г. не случилось революции, то весной-летом война кончилась бы победой России и промышленный кризис был бы живо преодолён.

И несмотря на всё это, российские промышленники и банковские «тузы» оказались не на стороне Государя, а на стороне его противников. Крупнейшие фабриканты, — Морозов, Рябушинский, Коновалов, Гучков, Терещенко и им подобные являлись масонами и давали большие деньги на революцию (первые четыре — из старообрядческих семей). Явление это, как видим, объясняется совсем не «объективными экономическими» причинами, а исключительно субъективными, — духовно-идейной приверженностью антихристовой церкви. То же можно сказать и о революционной части остальных сословий. Как бы ни были подчас остры трения между рабочими и фабрикантами, они не выходили за рамки естественных в любом обществе противоречий и успешно преодолевались как раз с помощью царской власти. Рабочая среда поначалу заботилась о своих материальных нуждах, что вполне нормально. Но очень скоро, с конца ХІХ-начала XX в.в. она попадает под власть революционеров, сумевших внедрить в неё политические и атеистические идеи. Оторвавшись от деревенских «корней», но не став при этом и горожанами, российские рабочие в основном составе оказались духовно неустойчивой и плохо образованной массой, но зато объединённой, организованной самим производством, чем и воспользовались революционеры, безсовестно, заведомо обманывая рабочих обещаниями «земного рая» в случае победы революции. Обману поддались далеко не все, но те, что поддались, быстро составили необходимую революции сплочённую боевую силу. Она никогда не останавливалась перед бандитским насилием, а если нужно, то и убийством, по отношению к своим же «братьям по классу» — рабочим, не желавшим поддерживать безбожную революцию. Поэтому все марксистские рассуждения о «классовой солидарности» на базе общих, «классовых» интересов, о «классовом сознании», об «исторической неизбежности пролетарской революции» в условиях капитализма — не более, чем ловкие выдумки для профанов (что мы потом особенно чётко увидим!).

Российское крестьянство тоже, как мы видели, не было однородным и в духовном, и в материальном (социальном) отношении. Духовно-нравственное деление крестьянства на три основные категории (подлинно православных, потерянных (или «мечтательных») и стремящихся к наживе), конечно, не совпадает с социальным делением (бедняки, середняки, кулаки). Но нельзя не видеть, что крестьянство, развращённое рынком, торговлей, любящее «деньгу» (тот самый «хитрый мужичок»), более всего пополняло ряды «кулаков» и столыпинских «собственников», было более, чем другие слои деревни, активным. Таких-то «крепких хозяев», относительно богатых и «грамотных», главным образом, и избирали сами крестьяне с 1905 г. в Государственную Думу и в иные «представительные» органы. И что же? В Государственных Думах крестьянские делегаты только и делали, что вертели головами то «направо», то «налево», в зависимости от того, кто именно («правые» или «левые») обещали крестьянству в данный момент больше «землицы» и иных выгод! Создавалось ошибочное представление об идейно-духовной безпринципности всего крестьянства. И то сказать, — вдеревне, всё более богатевшей, к 1913 г. всё более заметными становились явления полного безбожия, нравственной распущенности и хулиганства. На это обращали внимание, об этом писали. Но этому противостояли (и притом успешно) и система церковноприходского образования, и программа Министерства просвещения, и усилия Православной Церкви, опиравшейся на ту часть крестьянства, которая твёрдо стояла в Православной Вере и в жизни по Вере (!) и по-прежнему являлась корнем, основанием Святой Руси. Ни крестьянство, ни рабочее сословие по природе своей не призваны к постоянному участию в государственном управлении. Это теоретически отражено даже в одном из основных постулатов марксизма, который гласит, что рабочий класс не может, неспособен выработать собственной идеологии; она привносится в него со стороны, от интеллигенции (читай — иудео-масонской). И вместе с тем, революционеры (в том числе и марксисты) всегда требовали участия рабочих и крестьян в парламентской деятельности! Значит, они просто обманывали их. И в то же время — играли ими в выборных органах, поскольку, обманывая, могли получать голоса крестьянских и рабочих депутатов. Парламентаризм воистину — «великая ложь нового времени»! Вот и «вертели головами» туда-сюда в сторону «землицы» крестьянские депутаты Гос. Думы! А как они могли иначе вести себя в политическом органе среди представителей разных партий, закулисной игры которых крестьяне не знали и не могли знать?! Говорить партийцам о Боге? Один старик-крестьянин пытался в перерыве между заседаниями рассказать думским «господам» о некоем чуде, которое с ним было. «Господа» покрыли рассказ дружным гоготом... Депутаты-священники на заседаниях Думы иной раз старались говорить что-то основанное на духовном понимании вещей. Но со стороны «левых» их нередко просто прерывали криками: «Им не место в Думе», или — «Смерть попам!». Таким образом подлинный голос Земли Русской почти не звучал в Думе, кроме как в словах таких деятелей, как П. А. Столыпин. В своей знаменитой речи 10 мая 1907 г. он сказал: «Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».