Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

В борьбе с революцией 1905-07 г.г. Государь вынужден был создать военно-полевые суды, поскольку суды присяжных не только крайне затягивали дела, но постоянно выносили явным убийцам оправдательные приговоры, или значительно смягчали наказания, да и не имели по закону права выносить приговоры смертные. Военно-полевые суды, не разбирая национальностей, карали всех тех, кто уличался в терроризме. Всю духовную ответственность, трагичность момента хорошо показывает такой случай. В 1906 г. на адмирала Ф. В. Дубасова (одного из усмирителей Московского восстания) было совершено покушение, и Дубасов обратился к Государю с искренне христианской просьбой помиловать покушавшегося. Царь ответил так: «Полевой суд действует помимо Вас и помимо меня: пусть он действует по всей строгости закона. С озверевшими людьми иного способа борьбы нет и быть не может. Вы меня знаете, я незлобив: пишу Вам совершенно убеждённый в правоте своего мнения. Это больно и тяжко, но верно, что к стыду и сраму нашему (цитата из Столыпина) лишь казнь немногих может предотвратить моря крови и уже предотвратила».

С такими мыслями и чувствами Государь Николай II вершил своё царское праведное дело подавления Смуты. В 1905 г. за август-сентябрь было казнено 90 убийц, а убито — 388 человек (в основном городовых). Полевые суды вынесли смертных приговоров меньше, чем было совершено убийств революционерами. Только за один 1906 г. и только более или менее значительных государственных чиновников (включая и крупных деятелей, министров) было убито 768 и ранено 820. Спровоцированные социалистами (эсерами) крестьянские волнения неурожайного 1905 г. редко подавлялись силой, кончились так, сами собою. Бушевала, в основном, городская стихия. Здесь массовые и одиночные убийства из-за угла, и не только «царских слуг», но и совершенно невинных людей стали страшной повседневной реальностью. Уголовщина перемешалась с политикой. Но после манифеста 17 октября в Петербурге Д. Ф. Трепов, в Москве адмирал Дубасов успешно стали справляться с безпорядками. Дубасову пришлось трудно в декабре, когда развернулось восстание (с баррикадами). Но Государь послал в Москву отважного генерала Г. А. Мина во главе Гвардейского Семёновского полка. Молодцы-семёновцы живо разгромили баррикады и ликвидировали восстание. Было убито до 1300 человек (если иметь в виду, что шла именно вооружённая борьба, то это совсем немного). В августе 1906 г. злодеи отомстили Мину: он был убит. Разбои, грабежи и иные безчинства пьяных матросов в Кронштадте, Свеаборге, Владивостоке, в Севастополе (где произошло особенно организованное, благодаря бунтовщику лейтенанту Шмидту, восстание) были легко и быстро подавлены. По Сибирской магистрали Государь послал генерала барона А. Н. Меллер-Закомельского (подавившего Севастопольский бунт) с отрядом всего в 200 человек! И с этими силами, двигаясь с Запада на Восток, он подавил все очаги восстания на крупнейших станциях Сибири. Оказалось достаточным расстрелять два стачечных комитета, одну толпу революционеров, пытавшихся укрыться в депо, и нескольких отдельных активистов. Без труда с Востока двинулся из Маньчжурии генерал Ренненкампф, успокоивший Читу. В 1906 г. волнения и убийства пошли на убыль и к середине 1907 г. прекратились совсем. Началась «Столыпинская реформа», начался очередной вал всеобщего подъёма сельского хозяйства, промышленности, науки, образования, культуры. Россия успокоилась.

Но это внешнее успокоение, внешнее подавление Смуты явилось не самым трудным делом в развернувшейся внутренней борьбе. Трудней, гораздо трудней была «невидимая брань», т.е. духовная борьба с теми искушениями, которые упорно навязывались диаволом Русскому народу и его Самодержцу всем смыслом и содержанием революции.

Одно их них состояло в том, чтобы сдаться перед напором «своей» и западной революционной и демократической общественности и согласиться пойти заодно с иудео-масонским Западом по его пути. Воспринявшая манифест 17 октября чуть ли не как введение конституции и парламента, как свою победу, еврейско-русская «общественность» быстро должна была убедиться, что это совсем не так! Православная Самодержавная Монархия была сохранена. В то же время общественности была дана возможность участвовать в законодательной деятельности и были даны такие свободы и законы, которые, как мы видели, на Западе считались более демократичными, чем в демократических странах... Даже весьма умные монархисты (Л. Тихомиров) тогда искренне недоумевали: «Что это за власть? Не республика и не монархия!» А это был тот средний, или поистине «царский путь», которым по Божию благословению повёл Россию величайший из её Царей — Государь Николай II. Он почти сумел привести в соответствие исконные коренные духовно-государственные устои Великороссии XII-XVII столетий с особенностями и реальностями жизни нового XX столетия! Это была исключительно его заслуга. Это была такая победа его мудрости, воли и веры в Бога, какой ещё не было в Великороссийской истории. Главной особенностью тогдашней российской жизни явилось настойчивое стремление «умной», «образованной» части общества к самостоятельному решению государственных дел. Гордость ума и гордость воли далеко не одних только революционеров, но и «умеренных» государственных и общественных деятелей, даже крупнейших сановников из ближайшего окружения Царя требовали того, чтобы им была дана определённая мера свободы. И она была дана, но... в рамках Царского Самодержавия! Мы помним, что Государь при этом надеялся, что ему «удастся воспитать государственную силу, способную «в будущем обезпечить России путь спокойного развития, без резкого нарушения» её коренных устоев. Даже ему, Государю, это представлялось очень сомнительным. И всё же по Божию смотрению, даже это (!) начало явно удаваться! Когда «будущее» стало настоящим, в 1912 г. 8 июня подводя итоги деятельности III-й Думы, Государь на встрече с её делегацией отметил, что в Думе «некоторые дела получили не то направление», какое ему было желательно, что «трения не всегда носили спокойный характер». Но тут же он сказал: «С другой стороны, я рад удостоверить, что вы положили много труда и стараний на решение главных в моих глазах вопросов: по землеустройству крестьян, по страхованию и обезпечению рабочих, по народному образованию и по всем вопросам, касающимся государственной обороны».