Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Панические настроения нарастали. Нужно было что-то срочно предпринимать. В эти минуты Государь, как обычно в подобных случаях, углубился в молитву. Он вопрошал Бога о главном: нужно ли ему принять на себя непосредственное командование всеми фронтами и силами России и связанную с этим личную ответственность за всю войну. Это был великий, исторический момент!

Царь стоял в Феодоровском соборе Царского Села у иконы Иисуса Христа, обратив свой взор ко взору Царя Небесного, их взгляды встретились... Позднее он описывал происшедшее так: «Хорошо помню, что когда стоял против большого образа Спасителя, наверху в большой церкви, какой-то внутренний голос, казалось, убеждал меня придти к определённому решению и немедленно написать о моём решении Николаю Николаевичу». Так, по Божию благоволению, и было принято судьбоносное решение Царя взять на себя командование и ответственность. 22 августа 1915 г. он выехал в Ставку в качестве Верховного Главнокомандующего.

Поступок Царя поверг в страх и панику и масонов, и общественность, и даже многих искренне ему преданных людей, хотя — по-разному! Одни справедливо боялись, что Государь добьётся победы, другие — что в случае поражений вся вина будет падать на него лично.

Не боялся ничего только сам Государь. Без «позы» и «фразы» он явился пред армией всегда подтянутый, бодрый, приветливый. И — решительно изменил всю военную и тыловую обстановку! Николай Николаевич был направлен командующим на Кавказский фронт, где русские войска вели победоносные наступления, взяли крупные турецкие крепости-города — Эрзерум и Трапезунд (Трабзон). Бывший нач. штаба генерал Янушкевич поехал с Великим Князем, а на его место Государь пригласил генерал-адъютанта Алексеева. Оба — предатели, оба — члены «Военной ложи». Кого ни возьми...

К исходу 1915 г. Россия оказалась в тяжелейшем положении. Численные потери — 4 миллиона убитыми и 1 миллион 600 тысяч пленными — сами по себе ещё мало о чём говорили. Людские ресурсы великой страны были огромны. Опасность таилась в неких важных качественных изменениях. За первый год был уничтожен весь старый кадровый состав Российской армии, от рядовых до полковников, — то есть самая стойкая, самая преданная Царю, самая дисциплинированная воинская сила. Все они геройски пали на полях сражений, главным образом спасая даже не своё Отечество, а союзников, насмерть перепуганных и теснимых немецкой мощью. Об этом жертвенном подвиге России, отдавая ей должную славу и честь, писала тогда вся пресса Франции и Англии! Армия пополнялась наскоро обученными, неопытными солдатами, всё чаще — из рабочих (уже распропагандированных!), и офицерами, тоже «скороспелыми», всё чаще — из студентов, горожан, общественности (тоже понятного нам качества!). Но не меньшая беда и опасность состояла в том, на что никогда не обращают нужного внимания, — в первый год войны пало в битвах почти всё кадровое военное духовенство! Всякая армия сильна прежде всего своим духом. Дух Русской армии, её идейное и моральное состояние «держало» и определяло, конечно, православное духовенство, на котором лежала также и важнейшая воспитательная задача. Кадровые русские полковые священники были людьми, сросшимися с армией, хорошо знавшими, любившими её, и любимыми ею. В Пруссии, Польше, Галиции (особенно), когда нужно было идти в атаку под сплошным пулемётным огнём врага и робели самые смелые души, вставал в рост полковой священник с крестом в руках (оружие он не имел права употреблять): «Братцы! С Богом! Ура!». И за ним поднимались все! А он, как правило, падал первым... Так, вместе с паствой погибли все пастыри довоенного закала.

Новое духовенство было уже не таким: оно было именно новым, ещё не знавшим армии, еще многого не умевшим и, главное, — не имевшим того безусловного авторитета в глазах солдат, какой требуется в воюющей армии. Воздействие Церкви на Армию угрожающе ослабло.

Очень тяжёлым стало экономическое положение. С начала войны закрылись все западные входы в российскую систему народного хозяйства. Закрылись порты Балтики и Черноморья. Связь с міром через Архангельск (одноколейная ж. дорога с ничтожной пропускной способностью) и через страшно далёкий Дальний Восток (КВЖД) была настолько слабой, так мало грузов могло быть получено по ней, что российская экономическая система стала фактически самозамкнутой. Это привело моментально к перестройке направлений почти всех грузопотоков (кроме поволжского и сибирского). В итоге на одной и той же линии встречались грузы, пытавшиеся идти по старым связям, с грузами, пошедшими по связям новым. И, поскольку пропускная способность каналов связи не может быть сразу удвоенной, то половина грузов (как по старым связям, так и по новым) оказалась в залежах на складах железных дорог. Железнодорожный транспорт России перевозил до 80 %того продукта общественного производства, который подлежал перевозке. Он был основным и главным транспортом. А транспорт, вопреки до сих пор бытующему полному непониманию его природы, — это отнюдь не только отрасль, обслуживающая производство, и даже не только «продолжение процесса производства в сфере обращения», как, с другой стороны, его определял Маркс. Транспорт — это и есть само производство как процесс, то есть как непрерывное движение продуктов в системе экономики. В развитом обществе транспорт — то же самое, что кровообращение и обмен веществ в биологической системе. Если они нарушаются — страдает весь организм. «Кровообращение» народного хозяйства России оказалось сразу резко нарушенным одной только перегруппировкой связей между производящими и потребляющими узлами и центрами. Но к этому прибавлялось также и расстройство системы управления, т.к. западная часть ж. дорог попала в ведение военного ведомства, а прочие оставались в руководстве МПС, между которыми не было единства. Не было его также между руководителями военной и мирной промышленности, между фронтом и тылом, между «гражданским» правительством и военным министерством, приобретшим чрезвычайные полномочия, что естественно. Создалось впечатление небывалого общего хаоса, особенно кризиса транспорта, о чём завопила (!) вся пресса. На самом же деле по абсолютным показателям ж.д. транспорт России работал с 1914 по 1917 г.г. так же, как и в довоенное время, а в 1916 г. даже превысил уровень своей работы 1913 г. Но недопоставки всех видов продукции (в том числе и военной) стали постоянными («залежи»!). Абсолютные показатели производства по отраслям дают гораздо менее ясную картину того, что происходит в производстве на самом деле, чем показатели перевозок. Последние отражают чётко, что именно из произведённого, в каком количестве, с какой скоростью и куда реально движется в каждый данный отрезок времени, то есть реально участвует в процессе общественного воспроизводства. Обобщая богатейшие данные российской ж.д. статистики, мы можем увидеть картину действия системы производства России, где нас будут особо интересовать соотношения мирного и военного производства. Военная продукция — это то, что не возвращается в производство, отходит «на ветер», не участвует в воспроизводстве. Поэтому, если эти непроизводственные расходы продукции не превышают естественного годового прироста общественного производства, — всё идёт нормально. А если значительно превышают этот прирост, то нужно, чтобы это восполнялось эквивалентными поступлениями извне. В противном случае, т.е. если система самозамкнута и поступлений извне не происходит, военное производство начинает быстро «съедать» мирное и, когда дело доходит до соотношения пополам-напополам, неизбежен полный крах мирного производства в следующем периоде времени, а, значит, и крах военного... Рассмотрим некоторые цифры, подсчитанные нами при изучении статистики ж.д. перевозок того времени.