Миикка Руоканен - Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Бог мог бы, если бы Ему было угодно, открыть или вдохновить много новых вселенских истин. [30] Occam, Dialogus 1;2, 25.

Оккам подчеркивал интегрированный характер боговдохновенности. Пророк может переживать состояние боговдохновенности по вере, наблюдая за историческими фактами. Святой Дух создает в нем особый тип веры, на основании которой он может толковать историю как божественное спасение. Однако Оккам отличался от Фомы Аквинского в его определении боговдохновенности как феномена веры, который не зависит от действия интеллекта. Таким образом, Оккам был ближе к теории действенного содержания боговдохновенности, чем Фома.

Оккам включил в свою теорию боговдохновенности основную католическую теорию о направленной инструментальной боговдохновенности:

Хотя мы вынуждены верить, что ни один из писателей Библии не мог ошибиться при написании какой бы то ни было части Библии… [31] Occam, Dialogus 3; 1,3.

Для Оккама непогрешимость перво-наперво предполагает абсолютную непогрешимость учения Писаний о спасении души.

Подчеркивая роль веры в отношении боговдохновенности, Оккам, уже в конце жизни, после конфликта с папой, зашел настолько далеко, что стал полагать Писание полностью достаточным для принятия решений в вопросах истины и спасения. Боговдохновенные Писания, полученные посредством веры, обладают большим авторитетом, чем решения соборов и папы. И даже, в том случае, если решения соборов и папы противоречат Писанию, им следует оказывать сопротивление. Богословские истины важнее, чем их формулировка, от которой они никоим образом не зависят. По сравнению с церковным судом, Писание занимает главенствующее положение при формулировке. В отношении таких истин «Писание безошибочно».

К божественным глаголам, которые содержатся в божественном писании, ничего совершенно не должно быть прибавлено, словно оно необходимо для веры… [32] Occam, Dialogus 1; 1, 2.

На католическое богословие общинный аспект понимания вдохновения имел преобладающее влияние. Даже поздние номиналисты стали более, нежели Фома Аквинский, уделять внимания роли церкви в понимании происхождения Писаний. Например, Пьер Де Айлли (ум. 1420) и Иоханес Герсон (ум. 1429) считали, что церковь Христа существовала прежде новозаветных Писаний, а следовательно, церковь постоянно обладает авторитетом в выражении своей веры, так же как это было в случае с принятием новозаветного канона. В соответствии со взглядами Де Айлли и Герсона, церковь, ведомая Святым Духом, не только делает вклад в развитие признания уникальности Писания, но даже принятие канона зависело полностью от нее.

Священное писание в его собственном восприятии и подлинном изложении в конечном итоге опирается на авторитет, восприятие и одобрение вселенской церкви… [33] Gerson, Opera Omnia 1, 459.

…никакой авторитет какого-либо писания или учителя не имеет воздействия на доказательство чего-либо …кроме как в той степени, в какой он совпадает с церковным учением или одобряем церковью. [34] Ibid., 463.

Следовательно, авторитет церкви выше авторитета Писания как такового; авторитет последнего зависит от авторитета первой. Церковь подобна forma , которая создает materia Писаний. Формирование происходит через «секретарей Святого Духа», которые вершат свой труд в богодухновенной общине церкви.

Ведь таким образом церковь обладает большим влиянием, чем Евангелие, потому что евангелист, или писатель Евангелия, есть часть этой церкви. [35] D-Ailly, Gerson, Opera Omnia 1, 666.

Таким образом, кажется очевидным тот факт, что древняя инструментальная теория боговдохновенности продолжала существовать в позднем номинализме, однако теперь уже объединенная с общинной интегрированной теорией библейской боговдохновенности. Библия была написана «секретарями Святого Духа» не столько на основании веры в содержание откровения, сколько благодаря диктовке lex Christi , который является lex gratiae . В соответствии с учением номиналистов, пророки переживали озарение в основном благодаря экстатическому переживанию, которое превышало естественное интеллектуальные восприятие. Впрочем, авторитет такого восприятия божественного откровения подчинен авторитету церкви.

В средние века проблема библейской боговдохновенности в основном рассматривалась в трудах отдельных богословов. Официальная доктрина католической церкви практически ничего не гласила о боговдохновенности вплоть до периода Реформации. Были некоторые высказывания в папских энцикликах четвертого столетия. В них говорилось, в качестве критики манихеев, о том, что Бог является автором как Ветхого, так и Нового Заветов. На Флорентийском соборе (1442) католическая церковь впервые определила доктрину библейской боговдохновенности. Произошло повторение старых утверждений: Бог является автором обоих Заветов. Единство между Новым и Ветхим Заветами основывается на том факте, что оба являются боговдохновенными произведениями.

Церковь исповедует одного и того же Бога создателем Ветхого и Нового Завета, то есть закона и пророков, а также Евангелия, потому что по вдохновению одного и того же Святого Духа говорили святые обоих заветов… [36] Denziger 1963,1334.

Таким образом, официальное определение доктрины нисколько не способствовало развитию богословия в средние века. Древняя теория направленной инструментальной библейской боговдохновенности была заново повторена, только в более краткой форме.

В католическом богословии позднего средневековья теория библейской боговдохновенности имела заметные критические нотки в отношении общинной теории боговдохновенности. Не существовало какой-либо конкретной богословской школы, которая поддерживала бы критику общинной теории боговдохновенности, однако были приведены отдельные возражения. Главным образом подчеркивалось содержание боговдохновенных Писаний, а именно признание содержания веры. В то же самое время считалось, что Библия является достаточной для пробуждения и поддержания веры. Приверженцы нового толкования продолжали развивать идеи Оккама. Впрочем, радикальная идеология так никогда и не приобрела полного признания в католическом богословии. В конце концов, идеи радикализма разорвались, подобно бомбе, в период Реформации.

Августинианец Григорий Риминий (ум. 1358) критически относился к учению о том, что только церковь способна понимать природу Писаний. В соответствии с воззрениями Григория, Августин никогда не ставил церковь выше Писаний. Он признавал только лишь практическое превосходство, а не доктринальное.