Миикка Руоканен - Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Ввиду крушения theologia cruces , ортодоксальные лютеране более не могли воспринимать божественное откровение облеченным в человеческое слово. Они желали утвердить концепцию абсолютного всемогущества Бога, противопоставив таким образом ее любой форме синергизма откровения и боговдохновенности. Библейские писатели были не соучастниками, а всего лишь пассивными орудиями в руках Святого Духа. Такая форма сильно выраженного монергизма привела к обожествлению буквы, что напоминает общую структуру theologia gloriae .

Теория устной боговдохновенности лютеранской ортодоксии существовала независимо от развития реформатского богословия. Поскольку структура theologia crucis не занимала такого центрального положения для реформатов, как для Лютера, принцип прямой диктовки божественного откровения и теория устной боговдохновенности рано или поздно должны были обрести свое продолжение именно в реформатском, а не лютеранском богословии.

Джон Кальвин (ум. 1564) уже излагал концепцию особого призвания (mandatum) и диктовки:

Следовательно, необходимо, чтобы тот же самый дух, который говорил через уста пророков, проникал в наши сердца, чтобы он убеждал верно высказывать то, что было передано божественным образом. [172] Calvin, CR 30, 59.

Когда, однако, Богу показалось уместным произвести более славную форму церкви, Он пожелал, чтобы Его слово передали письму и запечатлели… Поистине, потому что Господу было угодно, чтобы учение стало славнее и больше, чтобы таким образом оно лучше удовлетворяло слабые сознания, Он также приказал, чтобы пророчества были переданы письму и считались частью Его слова. Одновременно к ним прибавились истории, которые также суть труды пророков, но составлены под диктовку Святого Духа. [173] Ibid., CR 30, 849.

Так же, как пророки писали под диктовку Святого Духа, апостолы получили «слова, продиктованные Христовым Духом». Поэтому апостолические писатели и их преемники именуются «определенными и исконными помощниками Святого Духа».

…когда слова каким-то образом диктовал дух Христов…

Хотя среди апостолов и их последователей в том, как я ска-зал, разница, что апостолы были достоверными и подлинными секретарями Святого Духа, и поэтому их Писания надо считать речениями Бога… [174] Ibid., CR 30, 851–852.

После Кальвина Библия стала восприниматься как объективное знание божественных истин, необходимых для спасения человека. Formula consensus Helvetica , написанная в 1675 году, будучи порождением реформатской ортодоксии, выдвинула теорию устной боговдохновенности. В ней провозглашалось, что Масоретские ветхозаветные тексты «богодухновенны в отношении не только гласных, но даже и самих орфографических знаков, которые обладают силой»:

В частности, однако, еврейский текст Ветхого Завета, который мы получили из предания еврейской церкви, которой некогда были вверены речения Бога, и сегодня храним, боговдохновенен как по части согласных, так и по части гласных — или самих точек, или, по крайней мере, значения точек — как по части событий, так по части слов… [175] Цит. по: Pesch 1925, 213. Сравни: Reid 1957, 87.

Лютеранский пиетизм ознаменовал первую реакцию на рациональную догматическую теорию устной боговдохновенности. Представители этого движения снова стали отделять в Писании исторические нюансы от духовных истин. Например, Август Герман Франке (ум. 1727) предположил, что Библия обладает историческими и грамматическими особенностями:

Историческим чтением у нас называется то, которое так находится на поверхности, а именно внешней, Священного Писания, что мы наполняемся каким-то историческим знанием о тех вещах, которые содержатся в Писании… [176] Francke, Manuductio ad lectionem scripturas, 1,1.

Он также подчеркивал христоцентричность Писания. Христологическая суть откровения, которое содержится в Писании, может быть воспринята только лишь «под руководством Святого Духа». Однако историческая форма Писания может быть исследуема с разумной точки зрения, при использовании исторических методов. Пиетизм заново пробудил интерес к историческому исследованию Библии, которым полностью пренебрегали ортодоксы.

Труд Иоганна Альбрехта Бенгеля (ум. 1752) хорошо известен как одна из попыток признать ценность исторического подхода к Библии. Его главной темой является рассуждение о божественном свидетельстве в истории. Бенгель ввел очень важную концепцию свидетельства. Писание было воодушевлено (затронуто), а не продиктовано Богом. Именно поэтому оно содержит свидетельство о божественной истине:

Это Писание называется Священным… потому что оно охватывает изречения Бога и есть книга Господа… Следовательно, есть система божественных свидетельств… [177] Bengel, Gnomon Novi Testamenti, Praefatio, 1.

Однако с другой стороны, Бенгель воспринимал Библию как «историко-догматическую систему». Он придерживался двойственного отношения, которым обладали пиетисты, дабы избежать сухой ортодоксальной догматики. Вследствие этого они еще не были способны оценить всю полноту историчности Писания.

Теория пиетистов перенесла акцент с рациональной точки зрения на то, что затрагивает богодухновенное послание, то есть: какое значение оно имеет для веры. Библейская боговдохновенность предполагает, что Святой Дух оказал влияние на писателей и использовал их способности для передачи послания.

В данном случае присутствует большой элемент теории достаточного содержания. Следовательно, можно утверждать, что пиетисты теоретически ближе к Лютеру, чем к ортодоксальным богословам. Однако, в отличие от Лютера, они сконцентрировали внимание на субъективной проверке достоверности богодухновенного содержания. Вследствие этого аспект общепринятого, богодухновенного учения оставался где-то в стороне.

Причиной разрушения ортодоксальной теории был не пиетизм, а рационализм периода просвещения. Это произошло, поскольку рационализм предполагал критический подход к библейским текстам на основании философских воззрений. В данном случае были перемешаны разнообразные философские предположения и научные методы исследования, поскольку существовала потребность в историческом, а не догматическом понимании Библии. Были натурализованы сверхъестественные события и элементы Писания, и введена концепция эволюции религии.

Особенно благодаря влиянию философии Эммануила Канта концепция откровения приобрела естественные живые формы и стала чем-то благоразумным и высокоморальным. Один из первопроходцев в области критического исследования Библии, Иоанн Семлер (ум. 1791), рассматривал Писание не как плод сверхъестественного откровения, а как исторический документ вселенского морального закона. На основании этого он полагал, что все книги Писания и его религиозное содержание следует воспринимать как нечто исключительно непреходящее, то, что присуще человеческой жизни. В случае с Семлером мы можем хорошо видеть, каким образом философия смешалась с историческим подходом.