Будда Шакьямуни - Собрание палийских джатак

И вот, забыв его, рыдаю горько".

"Какой дрянной человек! Не уберёг подобное сокровище! – разгневался царь. – Что может значить чьё-то происхождение в сравнении с бесценным заклинанием!

То растенье будет лучшим

Для пчелы, что жаждет мёду,

Где она его добудет,

Будь оно хоть клещевиной.

Кшатрий, брахман или вайшья,

Пусть хоть шудра иль чандал он, –

У кого узнал ты дхарму,

Почитай того всемерно.

Дайте палок негодяю,

Прогоните его в шею!

Он, с таким трудом добившись,

Чтоб ему сказали тайну,

Сам её теперь утратил

В непомерном самомненье".

Слуги исполнили приказ и велели брахману убираться вон из царства: "Ступай обратно к учителю. Сможешь умолить его, чтобы он опять научил тебя заклинанию, – тогда возвращайся. А не сможешь, не смей здесь и показываться!" Делать брахману было нечего. Рыдая, отправился он в слободу к учителю. "Кроме учителя, мне надеяться не на кого, – думал он. – Пойду к нему, попробую умолить его дать мне заклинание снова!" Великий заметил его издали и сразу сказал жене: "Смотри, милая, вон тот самый негодник! Потерял заклинание и идёт за ним опять". Брахман подошёл к Великому, приветствовал его и сел. "Зачем пришёл?" – спросил тот. "Учитель, я солгал, отрёкся от тебя и попал в великую беду", – повинился брахман в своём преступлении и попросил дать ему заклинание снова:

"Как падает неосмотрительный путник

В яму, в канаву, в расщелину, в пропасть,

Их принимая за ровное место;

Как наступают на чёрную кобру,

В сумерках видя в ней только верёвку;

Как себе стопы слепец обжигает,

Неосторожно ступив на кострище, –

Так же и я оступился, о мудрый.

Смилуйся, дай мне опять заклинанье!"

"Напрасные слова, любезный, – ответил учитель. – Даже слепец не падает ни в яму, ни в расщелину, когда он предупреждён. Я ведь тебе всё сказал заранее, так что нечего было трудиться приходить ко мне снова.

По правилам я заклинанье рассказал,

По правилам заклинанье ты воспринял.

Условие тебе я ясно изложил.

И если б соблюдал его ты честно,

Тогда и заклинания б ты не утратил.

Ты выслужился и заклинанье получил;

Оно в нашем мире – великая редкость;

Ты мукой обрёл себе средства для жизни.

Безумный глупец! Ты по собственной воле

Неправду сказал и сгубил заклинанье.

Заблудшему, глупому, неблагодарному,

Лжецу, не сдержавшему данного слова, –

Мы вновь заклинанье доверить не можем.

Противен ты мне, убирайся отсюда!"

Так учитель прогнал его, и брахман решил, что жить теперь незачем. Ушёл он в лес и умер там жалкой смертью".

Закончив это наставление, Учитель повторил: "Как видите, монахи, Девадатта не только теперь, но и прежде отрёкся от учителя и попал в великую беду". И он отождествил перерождения: "Неблагодарным брахманским юношей был тогда Девадатта, царём был Ананда, а чандалом – я сам".

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Terasa-Nipata. 475 Phandana-Jataka.

Перевод с пали Б.А. Захарьина.

Словами "О муж, что с топором в руке..." Учитель на берегу реки Рохини начал свой рассказ о ссоре родственников. (Подробности станут известны из "Джатаки о рождении Куналы"). Взывая к родичам царя и восклицая: "О великий царь!" – он приступил к повествованию о прошлом.

"В стародавние времена, когда на троне в Варанаси восседал царь Брахмадатта, была близ города деревня плотников. И жил в той деревне некий брахман-плотник, что таскал из лесу брёвна, изготовлял колесницы и тем зарабатывал себе на пропитание.

А в лесу Гималайских гор росло в ту пору гигантское трепетное дерево, и некий лев с чёрною гривою любил под ним полеживать, прежде чем выйти на промысел. И вот как-то раз льву на загривок свалился сухой сук, сбитый с дерева ветром. От боли лев тотчас вскочил, отпрыгнул испуганно прочь, огляделся и, ничего не заметив, подумал: "Нет поблизости ни тигра, ни льва, забредших со стороны, никто меня не преследует! Должно быть, духу этого дерева не по душе, что я здесь разлёгся! Ладно, попробую узнать, в чём тут дело!" И, рассудив так, он без всякой на то причины принялся в ярости колотить лапой по дереву и рычать: "Я ведь не съел ни листочка с твоего дерева, ни веточки не сломал. Но изо всех зверей, которые тут шатаются, меня одного ты не терпишь! Что ж за скверна такая во мне? Погоди же! Я сделаю так, что твоё дерево срубят, распилят на дрова и на доски! Уж я постараюсь!" Так пригрозив духу дерева, он кинулся прочь и стал бродить по округе, высматривая человека.

А в эту самую пору брахман-плотник с двумя помощниками приехал туда на телеге в поисках дерева, которое годилось бы для колесницы. Плотник оставил телегу в укромном месте, взял в руки топор да пилу, отправился на поиски и пришёл к тому самому трепетному дереву. Черногривый лев, завидев его, подумал: "Надобно узреть наконец спину врага моего!" И с тем направился к дереву и стал под ним. Плотник же огляделся и пошёл было прочь от дерева. Тогда лев решил: "Покуда он не ушёл, заговорю-ка я с ним!" – и спел:

"О муж, что с топором в руке

Весь лес излазил, ждёшь чего?

Какое дерево свалить

Ты хочешь, расскажи мне, друг!"

Слыша такие речи, плотник очень удивился. "Слыханное ли дело, – рассуждал он. – Такого никогда не случалось прежде: зверь – и вдруг заговорил человеческим голосом! Уж он-то наверняка знает, какое дерево пригодно для колесницы. Спрошу-ка его!" И, решив так, плотник ответил льву:

"Владыка! Бродишь ты везде:

По лесу, по долам, горам,

Скажи, где взять мне дерево,

Пригодное для колеса?"

Лев возликовал. "Вот он и исполнит сейчас моё заветное желание!" – подумал он и спел:

"Негодны сал, акация, "лошажьи уши" иль дхава –

А трепетное дерево как раз годится для колёс!"

Слыша то, плотник задрожал от радости. "В благой же день вошёл я нынче в этот лес! Некто в облике зверя указал мне дерево, пригодное для колесницы. Чудеса, да и только!" – думал он. И, желая разузнать побольше, он спел:

"Какие ж дерева того листы

И ствол его каков?

Ты расскажи скорее, друг,

Как распознать его в лесу?"

И, указывая на дерево, лев снова спел:

"То древо трепетным зовут,

Чьи ветви гнутся до земли,

Но не ломаются притом,

Как раз под ним я и стою!

Ободья, спицы, колесо

Иль дышло или что ещё –

Всё можно сделать из него,

Годится для всего оно!"

Сказав всё это плотнику, лев, очень довольный, отошёл в сторонку, а плотник принялся рубить дерево. И задумался тогда дух дерева: "У меня ведь даже в мыслях не было бросить чем-нибудь в этого льва. Никакого вреда я ему не причинил, он же в беспричинной ярости делает всё, чтобы разрушить мою обитель! Но ведь тогда и мне придёт конец! Нет, надобно как-то унять этого царя зверей!" И дух, приняв обличье лесника, подошёл к плотнику и сказал: "Прекрасное дерево ты нашёл, дружище! Что же ты смастеришь из него, когда срубишь?" – "Сделаю колёса для колесницы!" – отвечал плотник. "Кто ж сказал тебе, что это дерево пойдёт для колесницы?" – допытывался дух дерева. "Лев черногривый", – ответствовал плотник. "И верно! – сказал дух. – Хорошая выйдет из этого дерева колесница! А если ты ещё сдерёшь шкуру с львиного загривка, нарежешь полосами в четыре пальца шириною и обтянешь ими вместо железа ободья колёс – колёса станут прочнее, и за такую колесницу тебе немало заплатят!" – "Откуда же мне взять шкуру черногривого льва?" – спросил плотник. "Ну и глуп же ты! – отвечал дух. – Дерево твоё не убежит, как стояло, так и будет стоять. Ты же ступай к тому, кто указал тебе это дерево, да спроси: "Господин, а на какую сторону валить то дерево, что ты мне указал?" Спроси и веди его сюда. Когда же, доверившись тебе, он вытянет шею и покажет. "Тут и тут руби!" – ты убей его своим остро отточенным топором. Сдери с него шкуру, мясо, что получше, съешь, а уж потом руби дерево!" Так советовал дух, стараясь натравить плотника на льва.