Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Как-то раз, сойдясь в зале собраний, монахи принялись дружно осуждать его, говоря:

"Почтенные, этот Лалудайи просто не знает, где что говорить: везде и всюду он несёт нечто несуразное". В эту самую минуту вошёл Учитель и спросил:

"О ком это вы, братия, здесь беседуете?"

"О Лалудайи", — ответили монахи.

"О бхиккху, — сказал тогда Учитель, — не только ведь ныне Лалудайи, едва открыв рот, начинает нести вздор, не ведая, что можно говорить, а чего нельзя: он и в прежние времена, да и всегда, был таким же точно болваном". И, поясняя сказанное, Учитель поведал монахам о том, что было в прошлой жизни.

"Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва родился сыном богатого брахмана. Впоследствии выучившись в Таккасиле всем наукам, он вернулся в Бенарес и стал всемирно прославленным наставником, у которого было сразу пятьсот юных брахманов-учеников. Среди этих учеников был один непроходимо тупой и неспособный юнец. Хотя он вместе со всеми остальными внимал словам дхаммы, толкуемой Учителем, но из-за скудоумия своего ничего не мог запомнить и в конце концов, прекратив тщетные старания, просто стал помогать наставнику, исполняя всевозможные работы как простой прислужник.

Однажды после вечерней трапезы бодхисаттва удобно уселся и, желая отпустить юношу, который уже умастил ему руки, ноги и как следует размял мускулы, молвил ему:

"Поставь-ка, любезный, подпорки под моё ложе и можешь идти". Юноша нашёл подставку под ложе наставника с одной стороны, но никак не мог сыскать подпорки для другой стороны и, подставив собственную ногу, просидел так целую ночь. На утро, встав ото сна, бодхисаттва увидел юношу и удивился:

"Что это ты здесь сидишь, любезный?"

"Наставник, — ответил юноша, — я не мог сыскать, чем подпереть твоё ложе, и подставил собственную ногу, поэтому-то я здесь и сижу". Речь юноши тронула бодхисаттву.

"Какая необыкновенная преданность! — подумал он. — Сколь услужлив самый тупой и неспособный из моих учеников! Как бы мне наставить его?" И, размышляя так, бодхисаттва в конце концов решил:

"Всё же есть одно средство! Я буду посылать этого юношу в лес за хворостом или листьями, а по возвращении буду его расспрашивать о том, что он видел или сделал. И, когда он мне ответит, что видел, мол, то-то и то-то или сделал то-то и то-то, спрошу его, на что похоже увиденное или услышанное им. Отвечая на мои расспросы, как выглядит та или иная вещь, он вынужден будет прибегать к сравнениям и задумается, почему или как произошло что-то и какова связь между этой вещью и другими вещами. И так, постепенно, побуждая его подыскивать всё новые и новые сравнения и устанавливать всё большее число причин и следствий, я смогу развить его разум". Приняв такое решение, бодхисаттва подозвал к себе юношу и сказал ему:

"Послушай, милый! Теперь каждый раз, после того как ты сходишь за дровами или же за листьями, являйся ко мне и рассказывай обо всём, что видел по дороге, чем забавлялся, что ел или пил, — словом, обо всём".

"Хорошо, Учитель", — охотно согласился юноша.

Однажды он пошёл за хворостом вместе с другими учениками и, увидев в лесу змею, сообщил потом бодхисаттве: "Наставник, я видел змею".

"На что же, дорогой, была она похожа?" — спросил бодхисаттва.

"На рукоять плуга", — ответил юноша.

"Прекрасно, дорогой, — обрадовался бодхисаттва. — Сравнение превосходно: ведь змеи и впрямь напоминают изогнутые рукояти плуга". "Этот отрок нашёл хорошее сравнение, — подумал он, — значит, я всё-таки сумею развить его ум".

В другой раз юноша увидел в лесу слона и рассказал потом бодхисаттве:

"Я видел слона, наставник".

"А на что же, дорогой, похож слон?" — спросил его бодхисаттва,

"На рукоять плуга", — повторил юноша. Бодхисаттва ничего не сказал, но про себя подумал: "Слоновий хобот, конечно, похож на рукоять плуга и вместе с клыками, пожалуй, напоминает плуг. Неразумие, видимо, мешает ему отделить мысли о слоне от мыслей о слоновьем хоботе, конечно же, он имел в виду только хобот".

В третий раз юношу пригласили отведать сока сахарного тростника.

"Наставник, — воскликнул он, когда пришёл к бодхисаттве, — сегодня я пил сок сахарного тростника!"

"А на что похож тростник?" — спросил его наставник.

"На рукоять плуга", — ответил, как и прежде, юноша.

"Сравнение не очень удачное", — подумал бодхисаттва, но вслух ничего не сказал.

На четвёртый день кто-то пригласил учеников к себе в дом и попотчевал их простоквашей с сахаром. В другом месте их напоили молоком.

"Наставник, сегодня мы лакомились простоквашей и молоком", — сказал юноша, придя к бодхисаттве.

"На что же похоже молоко с простоквашей?" — спросил наставник.

"На рукоять плуга", — снова повторил юноша.

Тут уже, потеряв терпение, наставник воскликнул, обращаясь к собравшимся:

"Когда этот ученик говорил, что змея похожа на рукоять плуга, он был прав; когда он утверждал, что слон тоже напоминает рукоять плуга, то он, видимо, имел в виду хобот слона и был поэтому отчасти прав. Крупица смысла была и в сравнении, уподоблявшем тростник рукояти плуга. Что же до простокваши и молока — белых жидкостей, всегда принимающих форму сосуда, в который налиты, то это его сравнение не годится ни для того, ни для другого. Нет, этого болвана ничему не выучить", И бодхисаттва спел такую гатху:

Когда глупец к сравненьям прибегает,

Дивятся все нелепейшим потугам:

От простокваши плуг не отличая,

Он называет простоквашу плугом".

Заканчивая своё наставление в дхамме, Учитель так истолковал джатаку: "Глупым отроком был в ту пору наш Лалудайи, прославленным же во всём мире наставником — я сам".

(Перевод Б.А. Захарьина)

С восклицания огласился тест : "Катахака, скромнее будь..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ об одном не в меру хвастливом бхиккху. А вот что Учитель поведал о прошедшей жизни. "Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва жил на земле и был очень богатым торговцем. Жена родила ему сына, и в тот же самый день их служанка тоже разрешилась сыном. Дети росли вместе, и когда сына торговца стали учить грамоте, его слуга, сын служанки, подносил ему доску для письма и одновременно с ним выучился читать и писать. Потом слуга выучился и другим вещам. Вырос он красивым юношей с хорошо подвешенным языком и звали его Катахакой. В доме торговца Катахака присматривал за всем хозяйством. И вот, занимаясь делами, стал он думать: "Не удержаться мне всю жизнь на этом месте, за какой-нибудь незначительный проступок меня изобьют, свяжут, заклеймят позором и принудят вкушать то, что и полагается слуге. В дальней стороне живёт другой торговец, приятель моего хозяина. Что, если мне отправиться к нему, прихватив с собой письмо, составленное якобы самим хозяином? Представлюсь я хозяйским сыном, войду к тому торговцу в доверие, женюсь на его дочери и заживу на славу".