Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Устали клювы от трудов, и глотки наши высохли,

Из моря воду черпаем, а море наполняется.

И они снова стали трещать: "А какой клюв был у этой вороны, какие круглые глаза, какое оперенье, какой приятный голос! Оттого-то её у нас похитило море". И когда они так причитали, страшного вида морской дух показался из воды и разогнал их всех. Это и было их спасением. Приведя эту историю для разъяснения дхармы, Учитель отождествил перерождения: "Тогда вороной была мирская жена, мужем вороны — старик-тхера, остальными воронами — остальные старые тхеры, а божеством моря был я".

(Перевод В.В. Вертоградовой)

"Не в том беда, что ворон злой..." Эту историю Учитель во время своего пребывания в Джетаване рассказал об одном терзаемом тоской бхикшу.

"Правда ли, бхикшу, будто на тебя напала тоска?" — спросил Учитель.

"Правда", — отвечал бхикшу.

"По ком же ты так тоскуешь?" -

"По моей покойной жене, Учитель; это была такая женщина, что сладостные воспоминания о ней не дают мне спокойно жить".

Тогда Учитель сказал: "О бхикшу, она ведь желала тебе зла, ещё в прежние времена ты из-за неё был посажен на кол, а из-за того, что причитал по ней, ты после смерти возродился в аду. Почему же ты и теперь так жаждешь её?" И он рассказал историю о прошлом. В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, бодхисаттва был божеством воздуха.

В то время в Варанаси происходили ночные празднества каттика. Словно город богов, был разукрашен весь Варанаси, и народ развлекался праздничными играми. У одного бедного человека была единственная пара целой одежды. Когда он выстирал её и, разбив на множество складок, тщательно разложил, жена сказал ему:

"Господин, я хочу надеть платье, украшенное огненным сафлором. Тогда я обниму тебя за шею и пойду на праздник". -

"Где же нам, бедным, достать сафлор? — отвечал муж. — Надень, милая, своё чистое платье и иди на праздник". -

"Если у меня не будет сафлора, — настаивала жена, — на праздничное веселье я не пойду. Можешь взять другую женщину и идти с ней". -

"Что ты меня мучаешь, милая, откуда же мы можем достать цветы сафлора?" -

"Господин, — отвечала жена, — если человек захочет, у него всё будет. А разве в царских оранжереях нет сафлора?" -

"Да ведь это место подобно озеру, которым владеет ракшаса. Оно так сильно охраняется, что подойти близко невозможно. Не думай лучше об этом и будь довольна тем, что у тебя есть". -

"Но, господин мой, в ночной темноте нет такого места, куда бы не мог проникнуть человек", — продолжала настаивать жена.

И муж, который очень любил её, поддался, наконец, её уговорам и согласился. "Ну хорошо, милая, не огорчайся", — сказал он и, рискуя жизнью, ночью покинул город и подкрался к царским оранжереям. Но когда он, проломив забор, проник внутрь, сторожа, услышавшие треск ограды, с криками "Вор! Вор!" побежали за ним. С бранью и побоями его поймали и связали.

Утром вора привели к царю.

"Пойдите и посадите его на кол", — приказал царь. И когда возвестили удары барабана, вору связали сзади руки, вывели из города и посадили на кол. Он испытывал страшные муки. А вороны, сев ему на голову, клевали его глаза. Но он не обращал внимания на свои мучения и, вспоминая жену, думал: "Теперь я не смогу быть на празднике каттика с нею, обвившей руками мою шею, одетой в платье, украшенное огненным сафлором". И он произнёс следующую гатху:

Не в том беда, что ворон злой меня клюёт здесь;

Горе в том, что не достигнет праздника сафлора огненный цветок.

Так он, бормоча всё время о своей жене, умер и возродился в аду. Учитель, приведя эту историю для разъяснения дхармы, отождествил перерождения: "В то время муж и жена были мужем и женой прежних дней, а я был божеством воздуха наблюдавшим за этой историей".

(Перевод В.В. Вертоградовой)

Словами: "И порванную тетиву..." Учитель — он жил тогда в роще Джеты — начал свой рассказ о завистливой старой жене. Учитель так наставлял одного монаха: "Жена твоя, о монах, творит зло! И прежде уже она заставила тебя испытать чувство стыда в присутствии самого царя и всей его свиты, побудив тем тебя прогнать её прочь!" И, говоря это, он поведал монаху о прошлом.

"Во времена стародавние, когда в Варанаси правил царь Брахмадатта, бодхисаттва был зачат в лоне старшей жены царя. Явившись на свет и достигнув зрелого возраста, царевич по смерти родителя своего взошёл на престол и стал править царством в соответствии с дхармой. И был у молодого царя дворцовый жрец по имени Рухака, женою же того Рухаки была одна старая брахманка.

И послал царь в подарок своему брахману коня, украсив его подобающими украшениями. Уселся брахман на того коня и поехал на службу к царю. Когда он проезжал так, восседая на украшенном пышной сбруей коне, стоявшие на пути люди при виде его восклицали:

"Что за стать у коня! Сколь он красив!" — но восхваляли они только коня. Вернулся жрец домой, взошёл в верхние покои и стал рассказывать жене:

"Милая, уж очень красив наш конь! Народ, что толпится по обеим сторонам проезжей дороги, только коня и расхваливал!" Брахманка же та была лживой и коварной по натуре своей, и отвечала она мужу так:

"Неужто тебе, господин мой, не ведомо, чему обязан красотой своей конь? Блистает он оттого, что украшен, — своею сбруею красуется он! Коли ты тоже хочешь покрасоваться подобно коню, надень на себя конскую сбрую и, опустившись посреди улицы на четвереньки, ступай себе, притопывая, как жеребец, цокающий копытами! И когда царь увидит это, он сам рассыплется в похвалах и народ весь восхвалит тебя!

"Слушая эти речи, брахман словно бы спятил и, не понимая, чего ради она такое несёт, принял слова её на веру и всё так исполнил.

Те, кто увидел его, смеялись и восклицали:

"Наставник-то наш блистает красотою!" А царь произнёс:

"Неужели, наставник, у тебя желчь разлилась? Да не рехнулся ли ты?" — и пенял ему, и стыдил его всячески. Тогда только уразумел жрец, что содеял негожее, и, гневаясь на жену, он подумал:

"Это она осрамила меня в глазах всех собравшихся, да ещё и перед царём! Отколочу-ка её и прогоню прочь!" И с этими мыслями явился домой.

Хитрая же брахманка, проведав, что супруг пришёл домой в ярости, поторопилась выйти вперёд него через заднюю дверь, укрылась в царском дворце, где провела дня четыре, а то и пять. Прознав о случившемся, царь велел послать за жрецом и молвил тому: "Воистину, о учитель, женщины ведь — сущая скверна, а потому нужно простить твою супругу!" И, желая подвигнуть его к прощению, царь спел такую гатху:

"И порванную тетиву соединяют,

Рухака! Соединись с женой своей,

Поспешный гнев преодолей!"

На это Рухака ответил такой гатхой: