Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

[Это же следует рассказать, повествуя о Татхагате, предпослав рассказу слова: «Таким образом, даже и в своих прежних рождениях Великосущный стремился к благу мира».]

Высокое уважение, оказываемое за добродетели, которыми в данное время не обладаешь, действует на добродетельных, как укол стрекала. Помня об этом, дОлжно стремиться к накоплению добродетели. Вот как об этом назидательно повествуется.

Некогда Бодхисаттва был, как говорят, хранителем казны у одного царя; он был славен своею учёностью, происхождением, скромным поведением, возвышенным образом мыслей и совершенным умом; он честно вёл дела, и благодаря прилежному изучению различных областей науки его изящная речь отличалась особенной красотой; он был сострадателен, обладал большим состоянием, и его богатства растекались во все стороны благодаря его щедрым даяниям; за все это он почитался сокровищем среди домохозяев.

И от природы праведностью наделённый, учёностью он был украшен и прочими высокими достоинствами, поэтому народ считал его единственно достойным уважения.

И вот однажды, когда Великосущный отправился к царю во дворец по какому-то делу, к нему в дом пришла его тёща навестить свою дочь.

После обычных приветствий они стали беседовать, и вот тёща наедине, предварительно осведомившись у своей дочери, супруги Бодхисаттвы, о её здоровье, стала расспрашивать её:

«Не пренебрегает ли тобою супруг твой, моя доченька? Умеет ли он проявлять к тебе своё внимание? Не мучит ли он тебя дурным обращением?»

Дочь, в смущении опустив глаза, тихо промолвила: «Такой, как у него, добродетельный характер и благородное обращение, трудно встретить даже у нищенствующего монаха. Кто же может сравниться с ним?»

Её мать, у которой от старости ослабели слух и память, не поняла как следует эти слова дочери, которые к тому же были произнесены ею от стыдливости тихо и невнятно, и при упоминании о нищенствующем монахе пришла в твёрдую уверенность, что её зять стал нищенствующим монахом. Тотчас же она разразилась громкими рыданьями и, охваченная ужаснейшей скорбью, стала причитать и выражать своё соболезнование дочери:

«Что это за добродетельный характер и благородное обращение? Да разве добродетельный человек уйдёт от мира, оставив на произвол судьбы свою любящую семью? Да зачем ему, наконец, уходить от мира?

Он нежен так, прекрасен, молод и от рожденья глубоко привычен к наслажденьям, и государь его высоко ценит — так почему же ум его склонился к жительству в лесу?

Не видел от семьи своей он огорчений, и старость красоту его не унесла — так почему же он в одно мгновенье и без боли оставил вдруг свои дом, в котором, как река, богатство льётся?

Ведь он украшен скромным поведением и мудростью, любовью к добродетели и состраданьем к ближним; каким же образом по отношению к своей семье подобный, легкомысленный, жестокий шаг смог допустить он?

Он, столь внимательный к монахам — нищим и брахманам, ко всем, кто состоит под покровительством его, к друзьям, к родным, а также к обездоленному люду; он, видевший своё богатство в чистом, благородном поведенье,— чего же, не достигнув дома, достигнуть хочет он, живя в лесу?

Покинув неповинную ни в чем и полную любви супругу, с ним связанную исполненьем долга, как он не видит, что в своей высокой ревности к закону он преступает путь закона сам?

Увы, противна мне судьбы жестокость, раз можно преданных родных покинуть или оставить сердцем состраданья путь для исполнения хоть капельки закона!»

Тогда супруга Бодхисаттвы, слушая эти жалостные, искренние сетования своей матери по поводу того, что её супруг оставил мир, по своей женской природе была уязвлена всем сердцем и пришла в сильное волнение; смущение и замешательство отразились на её лице, и, глубоко потрясённая нахлынувшей скорбью и горем, она, забыв, с чего начался разговор с матерью, решила, что её супруг сделался нищенствующим монахом, и вот мать, услышав эту ужасную новость, пришла к ней в дом, чтобы её утешить. Разразившись потоком страшных воплей и рыданий, молодая женщина пришла в совершенное исступление. Услышав об этом, домочадцы и слуги, в свою очередь потрясённые скорбью и горем, подняли страшный крик. Прослышав об этом, соседи, друзья, родственники и свойственники, живущие под его покровительством, брахманы и домохозяева, исполненные глубокой любви к хранителю казны, а также большая часть горожан собрались у его дома.

И так как он обычно разделял и радости, и горести людей, то и все люди, словно научившись у него, участниками стали радости его и горя.

И вот Бодхисаттва, возвращаясь из царского дворца и приблизившись к своему дому, услышал громкие крики и вопли, которые неслись из дома, и, увидев громадное скопление народа, велел своему слуге пойти и узнать в чем дело. Тот разузнал о случившемся и, вернувшись, сказал ему:

«Разнесся слух, что ты, о господин, оставив свой богатый дом, монахом сделался и нищим; о том услышав, из любви к тебе народ сбежался отовсюду».

И вот Великосущный был словно пристыжён в своей душе, чистой от природы. Взволнованный и смущённый, он впал в такое раздумье: «О счастье! Какого возвышенного мнения обо мне народ!

Когда народ почтил меня таким высоким мнением о добродетелях моих, останусь если я привязанным к домашней жизни, к чему тогда мне мужество моё?

Ведь может разойтись молва о склонности моей к порокам, неуважении, презренье к добродетелям, и в силу этого и мненье обо мне средь добродетельных изменится. Ну как же жить мне дальше в положении таком?

И посему я действием почту народа веру в добродетели мои, оставив дом, вместилище дурных страстей, из-за любви святой к подвижнической жизни».

После этих размышлений Великосущный вернулся и просил снова доложить о себе царю: «Хранитель казны снова хочет видеть государя».

Получив разрешение, он, войдя и с надлежащим почтением приветствовав царя, приблизился к нему. «В чем дело?»— обратился к нему царь. Он сказал: «Я хочу оставить мир, и потому да благоволит государь дать мне своё разрешение сделать это».

Тогда царь, взволнованный и крайне смущённый, с любовью обратился к нему со следующими словами:

«Я жив ещё, ты для меня дороже всех друзей, родных... Из-за какого же несчастья ты уходишь в лес? И разве я не в силах устранить несчастье деньгами, либо мудростью житейской, либо великой силою моей?

Если нужду испытываешь в деньгах, возьми ты денег у меня; беда ль грозит откуда — её я отвращу, меня, который с просьбой обращается к тебе, и всю родню покинув, на что другое помышления свои направил и почему ты в лес уходишь?»

С такими словами, исполненными тёплой любви и глубокого уважения, обратился царь к Великосущному, и тот в ответ на них ласково промолвил: