Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

После исчезновения своего слуги Бодхисатта стал расспрашивать: «Не видели ли Катахаки? Куда он подевался?» Чтобы его разыскать, он разослал верных людей в разные места. Один из них забрел и в тот дальний край, где жил теперь Катахака. Встретив и узнав бывшего слугу, он не открылся ему, вернулся в Бенарес и рассказал обо всем Бодхисатте. «Недостойное он совершил, — сказал Бодхисатта, выслушав посланного, — недостойное. Что ж, отправлюсь-ка я сам в те места и займусь этим делом, а потом ворочусь в Бенарес». И вот, с разрешения владыки бенаресского, Бодхисатта в сопровождении огромной свиты выехал к дальним пределам царства. Известие об этом распространилось повсюду и достигло Катахаки. Бывший слуга встревожился. «Нет у него тут никаких особых дел, — размышлял Катахака, — и едет он сюда, скорее всего, из-за меня. Если я сейчас сбегу, то мне уже никогда не вернуться. Есть, однако, одно средство умилостивить хозяина: надо выйти к нему навстречу и, ублажая его как слуга, снискать его расположение». И вот однажды, в присутствии всех домочадцев, Катахака объявил: «Молодые люди обычно неразумны: они не умеют оказывать должных почестей родителям; не знают и не понимают их достоинств. Все такие молодые люди, кроме меня, едят вместе со своими родителями, только я один, во время еды, стою возле своих родителей: подаю им, меняю миски, подношу плевательницы, накладываю пищу, подливаю воду и машу опахалом — словом, всячески обхаживаю своих родителей». И он показал слугам, как им следует вести себя по отношению к хозяевам, даже объяснил им, что они с кувшином воды в руках должны сопровождать хозяина к отхожему месту, когда тот захочет облегчить себя. Наставив так всех своих домашних, Катахака, перед самым прибытием Бодхисатты, сказал своему тестю: «Батюшка, говорят, мой родитель уже совсем близко. Прикажи сварить, сколько нужно и какой нужно, пищи и приготовить все необходимое для моего отца, который хочет повидаться с тобой, — я же встречу его на дороге и почтительно поднесу ему подарки». «Хорошо, милый», — согласился тесть.

Набрав множество подарков, сопровождаемый большим числом родпи и слуг, Катахака вышел встречать Бодхисатту и с любезным приветствием вручил ему подношения. Бодхисатта принял все и обласкал Катахаку. После завтрака, когда все прибывшие устроились в доме, Бодхисатта пошел справить нужду. Катахака же, отстранив всех слуг, схватил кувшин с водой и отправился следом за Бодхисаттой. Он помог хозяину совершить омовение и рухнул на землю с мольбой о прощении. «Господин, — восклицал Катахака, — я дам тебе, сколько пожелаешь, денег, только не губи меня». «Не бойся, — молвил ему в ответ Бодхисатта, довольный, что Катахака не забыл своих обязанностей, — я не стану тебя губить». Ободрив слугу, Бодхисатта отправился осматривать этот дальний город, и жители оказали ему восторженный прием. Катахака неотлучно находился при хозяине и исполнял все, что положено слуге. Улучив подходящую минуту, тесть Катахаки уселся поудобнее и сказал Бодхисатте: «Великий торговец! Как только мне прочитали твое письмо, я тотчас же решил выдать свою дочь за твоего сына». Бодхисатта ответил другу подобающей любезной речью, чем очень порадовал торговца. Катахаку он не переставал величать своим сыном. Однако с того дня Катахака стал ему противен уже одним своим видом.

Однажды Великосущный подозвал к себе дочь торговца и попросил ее: «Поищи у меня в голове, милая». Когда она, подойдя, поискала у него в голове, Бодхисатта ласково ее поблагодарил и обратился к ней с таким вопросом: «Скажи мне, милая, способен ли мой сын сохранять разум и выдержку в радости и в беде и счастливы ли вы с ним?» «Батюшка, — ответила ему дочь торговца, — у сына твоего только один недостаток: он вечно бранит все, что ему подают». «Да, милая, — вздохнул Бодхисатта, — он и прежде-то не умел вести себя, но ничего: я сейчас скажу тебе заклинание, которое сразу же прекратит его воркотню, а ты выучи то заклинание наизусть. Всякий раз за едой, как только этот «мой» сын начнет ругать то, что ему подали, встань перед ним и произнеси вслух эти слова». Сказав так, Бодхисатта заставил жену Катахаки выучить наизусть заклинание. После этого разговора Бодхисатта прогостил недолго — он поехал назад, в Бенарес. Катахака же, прихватив с собой множество яств, отправился проводить его в дорогу. Почтительно простясь с Бодхисаттой, он одарил его дорогими подарками, а потом повернул домой.

Со времени отъезда Бодхисатты Катахаку одолевала необыкновенная гордыня. Однажды он обедал. Жена подавала ему различные блюда, одно другого вкуснее. Но стоило ей взяться за черпак, чтобы положить ему пищи, как Катахака принимался бранить все приготовленное. Тут дочь торговца, вспомнив заклинание, которому выучил ее Бодхисатта, спела Катахаке такой стих:

Катахака, скромнее будь.

Довольно корчить привереду.

Не то, чтоб обличить тебя,

я снова в эту глушь приеду.

«Ну и дела! — подумал Катахака, услыхав, что спела ему жена. — Наверняка торговец назвал ей мое настоящее имя и рассказал всю правду». С тех пор он больше уже никогда не отваживался бранить еду, которую ему подавали, и, умерив свою гордыню, скромно съедал все, что полагалось, после же смерти, в новом своем рождении он тоже вкусил все, что ему полагалось».

Завершая наставление в дхамме, Учитель так истолковал джатаку: «Катахакой в ту пору был не в меру хвастливый бхиккху, бенаресским же торговцем — я сам».

(Перевод Б. Захарьина)

Словами: «Доволен обретенным будь...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ о монахине Тхуллананде — «Толстухе».

Жил в Саваттхи некий мирянин, который снабжал чесноком общину монахинь. Этот мирянин предупредил сторожа, охранявшего его огороды: «Если придут монахини, позволь каждой из них взять по две-три пригоршни чесноку». С тех самых пор, когда монахиням нужен был чеснок, они тли домой к этому мирянину или же прямо на его огород.

Однажды был праздник, и на приготовление угощений мирянин израсходовал весь запас чеснока. Когда Тхуллананда и другие сестры обратились к нему с просьбой дать им чесноку, он сказал, что в доме чеснока не осталось, надо идти на огород. Тхуллананда и другие монахини отправились на огород и набрали чесноку, сколько могли унести, ибо мера была им неведома. «Что за жадные монахини: таскают чеснок, не зная никакой меры!» — воскликнул возмущенный этим сторож. Когда те из монахинь, которые привыкли довольствоваться немногим, услыхали его упреки, они рассердились и обиделись, а вместе с ними вознегодовали и бхиккху, которым эти умеренные в своих желаниях монахини рассказали о происшедшем.