Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Но вот однажды в городе был праздник, вовремя которого разрешается нить вино. «Подвижникам ведь очень редко приходилось пить хмельное», — подумал царь и велел послать им множество кувшинов отменного вина. Напившись, подвижники вернулись к себе в сад. Хмель совершенно лишил их разума: одни пускались в пляс, другие начинали петь, третьи, наплясавшись и напевшись, сбрасывали и пинали ногами корзины и чаши для сбора подаяния. Потом они все погрузились в сон. Когда подвижники, протрезвев, очнулись, то пришли в ужас, увидев, что они натворили, и услышав рассказы о своих непотребствах. «Мы сделали то, что недостойно подвижников, — горестно восклицали они и стенали: — Мы впали в такую скверну, потому что ушли от нашего наставника!» И подвижники тотчас покинули царский сад и направились обратно в Гималаи. Они почтительно склонились перед наставником и уселись немного от него поодаль, поставив рядом жертвенные чаши. «Ну как, любезные, — стал их расспрашивать наставник, — не устали ли вы от сбора подаяния? Счастливо ли пожили в миру? Не ссорились ли?» «О Учитель, — сказали подвижники, — жилось нам хорошо, однако мы выпили запретного и, утратив разум и память, принялись петь и плясать». Чтобы объяснить наставнику, что с ними произошло, они сложили и спели такой стих:

Напелись, наплясались мы сполна —

и улеглись, устав от кутерьмы.

Одно лишь утешительно: вина

испив, мартышками не стали мы.

«Так всегда и бывает, — сказал им Бодхисатта. — с теми, кто не живет со старшими, под их присмотром». Он выбранил учеников и сказал им: «Смотрите же, впредь не делайте этого!» И, наставив так подвижников, Бодхисатта погрузился в глубины сосредоточенного размышления, которое больше уже ничем не прерывалось, и так подготовился к возрождению в мире Брахмы».

В завершение своего урока дхаммы, Учитель так истолковал джатаку (отныне мы уже не станем употреблять слов «связав перерождения»): «В ту пору подвижниками были ученики Пробужденного, а их наставником я сам».

(Перевод Б. Захарьина)

С восклицания: «Пытался непосильное осилить...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал рассказ об упрямом монахе. Подробности о нем содержатся в Джатаке о стервятнике из Девятой книги; покуда же достаточно сказать, что Учитель наставлял этого бхиккху в таких словах: «Не только ведь ныне ты, бхиккху, отличаешься упрямством, но и в прежние времена тоже был упрям. Из-за своего упрямства и оттого, что не слушал советов мудрых, ты и погиб от меча». И Учитель поведал ему о том, что было в прошлой жизни.

«Но времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисатта появился на свет в семье плясуна и потешных дел мастера. Поступив в учение к другому плясуну, Бодхисатта выучился у него умению исполнять танец, сопровождающийся прыжками через острые мечи, и принялся странствовать по деревням вместе с наставником, показывая всем желающим свое искусство.

Наставник Бодхисатты умел перепрыгивать только через четыре меча, но не через пять. Однажды, когда они о Бодхисаттой показывали свое умение в одной деревушке, наставник напился допьяна и велел своему помощнику приготовить сразу пять мечей: «Сумею перепрыгнуть и через пять!» — хвастался он. Бодхисатта стал тогда его отговаривать: «Учитель, ты ведь не сумеешь прыгнуть через пять мечей. Убери один: если ты попробуешь перепрыгнуть через все пять мечей, ты наверняка напорешься на пятый и погибнешь». «Ты, видно, не знаешь еще, на что я способен», — продолжал бахвалиться пьяный. Не послушавшись совета Бодхисатты, он стал прыгать и, благополучно перескочив через четыре меча, повис, пропоротый пятым, словно цветок медуницы, качающийся на своем стебельке, и с громким воплем рухнул наземь. «Ты не захотел слушать советов мудрых, — молвил Бодхисатта, — вот с тобой и приключилось это несчастье!» И он спел такой стих:

Пытался непосильное осилить

наставник, к увещаньям глуховатый,

Он без труда перескочил четыре

меча, но брюхо распорол о пятый.

С этими словами Бодхисатта вытащил меч из тела своего наставника и совершил над покойным все подобающие обряды».

Заканчивая рассказ о прошлом, Учитель так истолковал джатаку: «В ту пору наставником был вот этот упрямец, учеником же я сам».

(Перевод Б. Захарьина)

С восклицания: «Катахака, скромнее будь...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ об одном не в меру хвастливом бхиккху. Рассказ этот напоминает тот, что уже приводился ранее. А вот что Учитель поведал о прошедшей жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал Брахмадатта, Бодхисатта жил на земле и был очень богатым торговцем. Жена родила ему сына, и в тот же самый день их служанка тоже разрешилась сыном. Дети росли вместе, и когда сына торговца стали учить грамоте, его слуга, сын служанки, подносил ему доску для письма и одновременно с ним выучился читать и писать. Потом слуга выучился и другим вещам. Вырос он красивым юношей с хорошо подвешенным языком и звали его Катахакой. В доме торговца Катахака присматривал за всем хозяйством. И вот, занимаясь делами, стал он думать: «Не удержаться мне всю жизнь на этом месте: за какой-нибудь незначительный проступок меня изобьют, свяжут, заклеймят позором и принудят вкушать то, что и полагается слуге. В дальней стороне живет другой торговец, приятель моего хозяина. Что, если мне отправиться к нему, прихватив с собой письмо, составленное якобы самим хозяином? Представлюсь я хозяйским сыном, войду к тому торговцу в доверие, женюсь на его дочери и заживу на славу».

Приняв такое решение, Катахака стал сочинять письмо: «Я отправляю к тебе, — написал он за хозяина, — своего сына по им они такой-то. Хорошо бы нам породниться, поженив наших детей, — это связало бы паши семьи еще более тесными узами. Отдай этому юноше, моему сыну, в жены свою дочь. Пусть молодые пока поживут у тебя, а я, как только смогу, приеду к вам». Катахака запечатал письмо печатью хозяина, захватил с собой побольше денег, так чтобы ни в чем себе не отказывать, умастил тело благовонными мазями, надел богатое платье, приукрасился и отправился в путь. Он явился к торговцу, который жил в дальней стороне, и с почтительным приветствием стал перед ним чуть поодаль. «Откуда ты, любезный?» — спросил торговец. «Из Бенареса», — ответил Катахака. «Чей ты сын?» — вновь спросил торговец. «Бенаресского торговца», — оказал Катахака. «Что же привело тебя ко мне?» — осведомился торговец. «Вот, возьми: прочтешь — и все узнаешь», — молвил Катахака, подав ему письмо. После того как торговцу прочитали письмо, он воскликнул радостно: «Теперь-то у меня жизнь пойдет на лад», — велел привести дочь, выдал ее за Катахаку и поселил молодых в своем доме. Жил Катахака в большом почете, однако какую бы пищу — жидкую ли, твердую — ему ни подавали он, всегда недовольно бурчал: «Кто же так готовит первое? Что это за второе? И что это вообще за еда?» Какие бы одежды и благовония ему ни подносили, он сердито цедил сквозь зубы: «В этой глуши и понятия не имеют о том, какие сейчас носят накидки. Здесь и слыхом не слыхивали, как пользоваться благовониями и подбирать цветы для гирлянд, Одно слово — деревенщина».