Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Остаток ночи собравшиеся почитатели Брахмы провели стоя, а поутру они посадили Диттхамангалику на золотые носилки и на своих головах внесли в город. Сбежалась огромная толпа: "Вон едет супруга Великого Брахмы!" Люди подносили ей благовония и цветы. Всё сбылось, как сказал бодхисаттва: чтобы поклониться ей и коснуться головою её стоп, люди отдавали по кошельку с тысячей монет; чтобы услышать её голос, платили сотню; за то, чтобы её лицезреть, платили каршапану. Когда обошли весь город Варанаси, простёршийся на двенадцать йоджан, денег набралось сто восемьдесят миллионов. Покружив по городу, почитатели принесли Диттхамангалику к большой площади. Там воздвигли помост, раскинули над ним шатёр, а в шатре в великой роскоши поселили Диттхамангалику. Рядом в тот же день заложили семиэтажный, семивратный и семибашенный дворец. Стройка была большая; Диттхамангалика родила ещё в шатре. Пришла пора давать имя младенцу. Посовещавшись, брахманы постановили назвать его Мандавья, что значит "рождённый в шатре". К тому времени завершилось строительство дворца. Диттхамангалика переселилась в него и продолжала по-прежнему вести роскошную жизнь. И Мандавья тоже рос в великой холе и заботе. Когда ему исполнилось не то семь, не то восемь лет, пригласили лучших учителей со всей Джамбудвипы. С шестнадцатилетнего возраста он уже учредил щедрую раздачу даров для брахманов: всегда в его доме столовалось их шестнадцать тысяч, и для этого отведена была четвёртая надвратная башня. И вот в один прекрасный день для брахманов приготовили обильное угощение. Шестнадцать тысяч гостей расселись в надвратной башне и принялись рис, политый свеженатопленным маслом золотисто-жёлтого цвета и сдобренный мёдом и тростниковым сахаром. Сам же Мандавья, нарядно одетый, прохаживался по зале в золотых сандалиях, с золотым жезлом в руке и только и делал, что указывал: "Сюда добавьте мёду, а вот сюда — масла". В тот час мудрый Матанга, сидя в своей гималайской обители, вспомнил о нём: "Как там поживает сын Диттхамангалики?" Увидев, что тот склонился к неистинной вере, он решил: "Сегодня же отправлюсь к этому юноше, смирю его брахманскую гордыню и научу приносить такие дары, от которых был бы прок". Матанга улетел на озеро Анаватапта, там омылся, прополоскал рот; стоя на красной скале близ озера, облачился в огненного цвета одежды, но поверх накинул лохмотья, а в руку взял глиняную чашку. В таком виде он перенёсся оттуда по воздуху в Варанаси и очутился прямо в четвёртой надвратной башне дворца Мандавьи. Поглядывая по сторонам, юноша заметил его и подумал: "А это ещё что за монах? С виду он — как призрак со свалки. Как он сюда попал?" И Мандавья вопросил:

"Откуда идёшь ты, одетый в лохмотья, Оборванный, грязный, как призрак с помойки, И шею себе обмотал старой тряпкой! Что нужно тебе в этом доме, негодный?"

Выслушав его, Матанга кротко ответил:

"Я знаю, что в доме твоём, достославный, Всегда утолить можно голод и жажду. Ты видишь — живу я чужим доброхотством. Хоть я и чандал, накорми меня, брахман!"

Но Мандавья сказал:

"Лишь брахманов я во дворце угощаю И верю, что это в грядущем зачтётся. А ты вон ступай поскорее отсюда, Дурных попрошаек кормить я не стану!"

Великий заметил:

"Кто хочет, чтоб рис уродился богато, Тот сеет везде — на холмах, и в низине, И возле реки, в заболоченном месте. Одаривай всех и поверь: в этом благо. Средь разных хоть кто-то да будет достоин, А значит, и дар твой не будет напрасен".

Тогда Мандавья сказал так:

"Я знаю прекрасно, где лучшее поле, И дар мой сторицей ко мне возвратится. Дарить надо брахманам — знатным, учёным. По мне — это поле надёжнее прочих!"

Великий произнёс:

"Заносчивость, алчность, брахманское чванство, Враждебность, тщеславие и заблужденье — Все эти пороки достоинства губят, Кто склонен к ним, тот недостоин дарений. Но те, кто к порокам таким не привержен, — Надёжны, достойны любых подношений".

Видя, что у Великого на всё находится ответ, Мандавья рассердился:

"Как он смеет здесь рассуждать? Куда это мои привратники подевались? Этого чандала давно пора выгнать!" И он закричал:

"Где мои слуги — Упаджотия, Упадджхая, Бхандакуччхи?" Те быстро прибежали на зов, поклонились и спросили:

"Чего прикажешь, хозяин?" –

"Как же вы пропустили этого наглого чандала?" –

"Не видали мы его, хозяин. Знать не знаем, откуда он взялся. Наверное, он волшебник или колдун". –

"Так теперь хоть не стойте сложа руки!" –

"Что же нам делать?" –

"Оплеух ему надавайте! Палками его, палками! Кожу ему со спины сдерите! Всыпьте ему по первое число да и вытолкайте вон. Чтобы духу его здесь не было!" Но Великий, пока они к нему бежали, взмыл в воздух и промолвил:

"Ногтями камень колупает, Железный брус зубами гложет, Огонь заглатывает сдуру тот, Кто провидца оскорбляет!"

И на глазах у брахманов бодхисаттва взлетел в поднебесье и направился к востоку. На какой-то улице он опустился на землю и пожелал, чтобы следы от его ног остались на ней, а потом невдалеке от восточных ворот походил по домам за подаянием, собрал всего понемножку и сел где-то под навесом поесть. Но духи города не могли стерпеть, что Мандавья дерзко говорил с их господином, подвижником, и собрались ко дворцу. Набольший ухватил Мандавью за голову и вывернул её назад, а прочие духи похватали брахманов и тоже завернули им головы. Они не стали никого убивать до смерти, ибо Мандавья был сыном бодхисаттвы, а просто решили их всех помучить. И вот с лицом, повёрнутым к спине, с руками и ногами, сведёнными в судороге, с глазами, закатившимися, словно у покойника, Мандавья весь закоченел. Брахманы же катались с боку на бок на полу и истекали слюной. Прибежали к Диттхамангалике: "Госпожа, там с твоим сыном ужас что творится!" Она поспешила к сыну, увидела, что с ним сталось, и запричитала: "Да что же это!

Голова повёрнута назад, Руки напряжённые простёрты, Очи закатились, как у трупа, — Кто же мог такое с сыном сделать?"

Стоявшие рядом люди сказали ей:

"Пришёл сюда нищий, одетый в лохмотья, Оборванный, грязный, как призрак с помойки. Он шею себе обмотал старой тряпкой — Вот кто с твоим сыном такое содеял!"

"Никому, кроме мудрого Матанги, не под силу было это сделать, — подумала тогда Диттхамангалика. — Но этот человек велик духом и исполнен доброжелательности. Он не мог уйти насовсем, оставив лежать в муках столько людей! В какой же стороне искать его?" И она спросила:

"Скажите мне, юноши, если вы знаете: В каком направлении он удалился? Попросим прощенья, искупим проступок. Быть может, спасение вымолим сыну!"

Юноши-брахманы, бывшие рядом, ответили:

"Сей великомудрый взлетел в поднебесье, Сияя, как Чандра безоблачной ночью. Мы видели: он удалился к востоку. Он верен обетам и праведен, видно".